– Звонил. Друз сказал, что приедет к нам и все расскажет. И тебя выслушает, разумеется. Поэтому поднимайся, умывайся, я жду тебя на кухне.

Создатель уходит, а я откидываюсь на спину, натягивая одеяло до подбородка. Месяц назад видела генералов только в телевизионной панели. Скажи мне кто-нибудь, что буду лично знакомиться с третьим – рассмеялась бы в лицо. Третий. Проклятье.

Обстановка в комнате скромная и ненавязчивая. Видно, что мебель старая и здесь изначально был только необходимый минимум. Тумбочка пустая, пыльная, окно грязное, а по углам развешена паутина. После стерильной чистоты медицинского центра и особняка Наилия на грязь я реагирую плохо. Надо будет прибраться. Тупая, монотонная работа хорошо отвлекает и приводит в порядок мысли. Открываю кран в душевой, уже зная, что увижу ржавую воду и услышу характерное шипение воздуха в системе. Кран плюется брызгами в лицо. Отступаю на шаг и врезаюсь спиной в шкафчик. Не развернуться, да. Неустроенный быт во всей красе. Ни виликусов, ни дронов-уборщиков. Хотела, чтобы все сама? Получила.

«Улыбнись».

«Не хочу».

Паразит тих и скромен. Бережет силы, понимая, что остался без ежедневного питания. Не знаю, хватит ли моих воспоминаний, чтобы заряжать его и работать.

«Наладиться всё. Ты только не плачь больше».

«Буду плакать».

Сжимаю в кулаки дрожащие руки. Удушье снова подступает к горлу и глаза щиплет. Дышу ровно и глубоко.

«Вот вы женщины нелогичные существа. Сама же бросила Наилия и теперь переживаешь».

Убила бы или стукнула чем-нибудь тяжелым. Но Юрао и так мертв и бесстыдно бестелесен. Чем ему навредить? Умываюсь, поправляю пальцами прическу, заново заматывая волосы в хвост на затылке. Бледная, страшная, зато тройка. Надеюсь, Его Превосходство не испугается, увидев меня.

Кухню нахожу по запаху свежесваренного кофе. Стол на десяток цзы’дарийцев и целых три плиты. Шумно здесь было раньше по утрам, когда лейтенанты собирались на завтрак. А теперь один Создатель разогревает масло в сковороде.

– Никогда не мог ровно и красиво разбить яйцо, – жалуется он мне, – всегда или желток растекался или скорлупа падала. Вот и сейчас. Тьер.

Подхожу ближе и заглядываю через плечо. Строг к себе мудрец. Приличная яичница.

– Как тебе наша берлога? Не испугалась?

– Прибраться бы, а в остальном нормально.

– Это временно, – вздыхает Создатель, наблюдая, как яйцо из прозрачного становится белым, – научный центр проектируется, площадку уже выбрали. Но сама понимаешь, быстро строительство не ведется. Нужно набраться терпения.

– Меня не напрягает быт, – пожимаю плечами, – лишь бы работать дали спокойно.

– С этим проблем не будет, – широко улыбается мудрец. – Друз лоялен и всегда идет навстречу.

Держу пока при себе прошлые выводы и догадки о генерале четвертой армии.

– Как ты с ним сошелся? Да еще и так близко. Не слышала, чтобы говорил «Ваше Превосходство».

– Расскажу. Садись.

Мудрец несет сковороду к столу и ставит на металлическую подставку. Выдает мне кружку с горячим травяным отваром, а на закуску корзинку с лепешками.

– Ешь. Вчера с Маятником нашли муку и напекли лепешек. Знаю, ты любишь макать кусочки в желток.

Люблю, но в центре не готовили яичницу. Я так делала в детстве и рассказывала Создателю. Помнит. Пододвигаю к себе тарелку, а мудрец садится напротив и рассказывает.

– За три месяца до побега Поэтесса написала странное предсказание: «В скорлупе прозрачной белой прозябаешь ты в неволе, но не хочешь покориться злой проклятой этой доле».

– Мотылька весенним утром ты лови рукой скорее, – подхватываю и тоже цитирую наизусть. – Подарил ей ключ от двери тот, кто в сотню раз щедрее.

– Именно, – кивает Создатель и глотает из кружки обжигающий отвар, – когда предсказание сбывается, то стих кажется простым и очевидным, но в тот момент я ничего не понял. Загадка, ребус, шарада. Ты никуда сбегать не собиралась, и на горизонте не маячило ни одного щедрого цзы’дарийца. Про генерала мы только слышали мельком, никто не предполагал, что он будет приходить лично. Пустота, в общем. Ноль. Головой хотелось об стену биться.

Аппетита у меня нет, но ем, чтобы не расстраивать Создателя. Мудрец погружается в невеселые воспоминания, барабаня пальцами по столу. Дождь за окном повторяет за ним, стуча каплями в стекло.

– Тогда я подумал, что раз взаперти тело, то почему вместе с ним должна сидеть в безвестности теория? Не справедливо. Но как её выпустить из стен секретного центра? Просить кого-то из санитаров помочь? Их проверяли по десять раз: верны, строги, преданы. Понимают, что любой слив секретной информации через военную сеть связи – предательство.

Гром гремит за стенами жилого корпуса. Ливень рисует полосы на стекле. Хмуро и темно снаружи.

– Но ведь лейтенанты. Мальчишки, – со вздохом продолжает Создатель. – Среди которых достаточно звезд. А у них семьи, друзья, возлюбленные. И для звезды потребность в общении выше инструкций.

– Записки на волю? – спрашиваю, глядя в тарелку с остатками яичницы. Отвар остывает нетронутым.

– С тобой не интересно, Мотылёк, – усмехается мудрец. – Мало того, что быстро соображаешь, так еще и за меня фразы заканчиваешь. Да, записки. Целые письма и фотографии через гражданскую сеть. Такие планшеты под запретом, но одного-двух девайсов на центр достаточно. Передавали друг другу по большому секрету и за мелкие услуги. Я разослал тезисы на открытую почту для обращений граждан всем двенадцати генералам.

– А там сидят либрарии как фильтры, – слабо улыбаюсь, – прочли, решили, что бред сумасшедшего и удалили.

– Скорее всего, так и было, – кивает Создатель, – но через несколько дней на созданный мною электронный адрес пришло письмо от молоденькой дариссы. Она писала, что случайно увидела, прочла, ей понравилось, но есть вопросы.

– Надо же, – хмыкаю я, откидываясь на спинку стула, – молоденькая, симпатичная и вдруг про мудрецов интересно.

– Я тоже удивился, но потом вспомнил тебя.

Создатель закидывает в рот остатки моей яичницы и уносит тарелку в раковину. К шуму дождя примешивается звук льющейся воды и звон посуды. Из коридора тяжелым шагом появляется Маятник. В больничной одежде с бритой головой и кислым выражением на лице.

– А я думаю, кто мне спать не даёт? Мотылёк. Прилетела наконец-то.

Бросаюсь к нему на встречу и висну на шее. Колючий, злой, недовольный. Как же я соскучилась.

– Ну-ну, тихо, – бурчит он, – задушишь. Отвар еще остался или выпила весь?

– Остыл только.

– Все у тебя не как у нормальных мудрецов, – выговаривает Маятник и садится на стул. – Продолжайте. Чего притихли, будто я помешал?