В итоге утром седьмого июня в Волчанске остались лишь два взвода сицилийцев из роты Джузеппе Патти, которые должны были заняться охраной укреплений и рабочих бригад, отправленных из форта собирать трупы. А остальные боевые подразделения быстро перебрались в Соколовку. Ожидалось, что бой пройдёт по тому же сценарию, который использовался в предыдущем сражении. Однако в случае с дикарями из Палас-де-Рея нас всех ждал весьма неприятный сюрприз. Вожди и шаманы этих «зверьков» напоказ не вылезали. Они оказались весьма хитроумными тварями. Прятались среди рядовых дикарей, и вышибить им мозги ни у одной нашей разведгруппы не получалось. Да и в вообще, результаты выдвинувшихся навстречу этой орде разведчиков и скандинавов под предводительством и общим руководством Крепыша были очень скромными. И даже более того, прошедший через сотню боев опытный профессионал Крепыш чуть было сам в ловушку не угодил и выскользнул из неё лишь благодаря мотопарапланеристам, которые заметили хитрые манёвры дикарей, готовивших на его отряд засаду.

В общем, эти «зверьки» были очень сообразительны. Но нас это не насторожило, так как поначалу всё внимание было сосредоточено на наиболее опасной приморской группировке каннибалов. И за свою невнимательность и беспечность мы поплатились кровью товарищей. Дикари не стали лезть в Соколовку нахрапом или брать её в осаду. А, будто понимая или предвидя наши планы, обошли укрепрайон по флангу в районе деревеньки Фонтенова, которую мы пока не переименовали. Так что пришлось нам самим атаковать дикарей, пока они на марше, не отрезали нас от форта и ещё не проникли в руины Ла-Ферроля, где орда могла бы закрепиться в многочисленных развалинах.

Наши джипы, полученные от немцев, и несколько других автомобилей покрепче, с пулемётами на турелях и автоматчиками за невысоким навесным бронированным бортом и с группой огневой поддержки приостановили продвижение двадцатитысячной толпы неоварваров к побережью. А основные силы, которым пришлось покинуть укрепления в Соколовке, в это время ударили по ним с тыла. Схватка была жаркая. В тот день мы потеряли три автомашины и до полусотни бойцов, в большинстве своём скандинавов, вырвавшихся вперёд и столкнувшихся с дикарями грудь в грудь. Бились все с таким ожесточением, какого я давно не видел, наверное, с той самой поры, как сталкивался с сектантами из Харькова. В схватку втягивались всё новые силы с обеих сторон, но произошло то, чего я от дикарей никак не ожидал: вожди орды скомандовали отступление, и «зверьки» подчинились. Живая волна из двуногих животных отхлынула, отошла в леса за Фонтеновой. Поле боя осталось за нами, и, что произошло, никто из нас не понимал. Всегда, за очень редким исключением, неоварвары наступали в лоб и дрались до конца, а тут – нечто очень странное.

Впрочем, гадать о необычном поведении дикарей долго не стали, на это опять не было времени. Снова в небо были подняты мотопарапланы, а в зелёнку ушла разведка, которая доложила, что противник рассредоточился и чего-то ожидает. А чего вожди дикарей ждали, мы узнали сегодня рано утром, когда альмугавар Роберто сообщил, что орда из Палас-де-Рея соединилась с дикарями из Фонсаграды. При этом проявилась очередная неожиданность в поведении неоварваров. Разгромленные нами на реке Эо «зверьки» приняли власть чужих вождей, как если бы так и было нужно. И теперь объединившаяся орда, обходя заминированные дороги и тропы, продвигается к острожному форпосту Виноградовка, бывшее предместье Ла-Ферроля посёлок Фене, стоящий на берегу Доброй гавани. Вариант обороны этого острога мной и лейтенантами рассматривался на тактических учениях как возможный в случае падения Соколовки, и потому вопроса, что же, мать их так, этих дикарей, делать, не возникало.

В укреплениях Соколовки, на случай, если неоварвары опять изменят направление своего удара, осталась одна рота викингов, одна разведгруппа и батарея миномётов. А все остальные воины, разведка, ГОП и двести боеготовых скандинавов скорым маршем двинулись к Виноградовке, которая получила своё название за густые заросли отличного муската вокруг поселения. Мы успели войти в развалины посёлка на полчаса раньше дикарей. Закрепились на заранее подготовленных позициях, приготовились к ведению оборонительного боя, посетовали на то, что никто этот острог всерьёз к боям не готовил, и замерли в ожидании первого на сегодня хода «зверьков».

Ждали недолго, дикари с ходу завязали настоящее сражение, и получилось у нас не очередное избиение хищных животных, а реальная битва с сильным, умным и хитрым врагом.

На краткий миг перед нашими укреплениями всё затихло, и эту тишину разорвал громкий звериный рык, который издало человеческое горло:

– Ахрг-гг!!!

Сидящий рядом со мной на КП острога боец зябко поёжился, да и у меня по спине пробежали мурашки от этого яростного и грозного крика, и я отдал приказ командирам подразделений:

– Внимание! Всем приготовиться! Никому не отступать! Боеприпасов не жалеть и не подпускать дикарей к миномётам и гранатомётам!

Офицеры отвечали, что поняли приказ, а я их уже не слушал, так как наблюдал за зарослями винограда, который рос за руинами посёлка. Одновременно густые вьющиеся кустарники поднялись над землёй и двинулись прямо на нас. Сотни и тысячи дикарей вырывали и вырубали зелёную лозу из земли, вздевали над собой и так шли в наступление.

– Миномёты, огонь! – выкрикнул я.

Стоящие в тридцати метрах от временного командного пункта бойцы из группы огневой поддержки услышали меня. Куда стрелять, расчёты знали, и одна за другой мины полетели в эту зелёную штормовую волну, накатывающуюся на нас. Взрывы разметали середину. Появились головы и тела дикарей, и тут же в эту волну ударила пехота, которая встретила противника всем, что у нас имелось. Мы били и крушили их без всякой жалости. Но всё же против тридцати тысяч врагов, из которых в атаку пошло больше половины, нас было мало, и неоварвары пробили нашу хлипкую оборону, вломились в развалины и дорвались до ближнего боя.

Воины отряда схватились с дикарями в рукопашной схватке. Никто не отступал, и чаша весов заколебалась. Видимо, фортуна выбирала, чью сторону сегодня занять, и я решил ей помочь: собрал всех бойцов, кто был под рукой, и вместе с разумными псами и телохранителями кинулся в самую гущу сражения. Этого небольшого подкрепления, которое ударило в решающий момент и огнём десятка стволов выкосило около сотни врагов, хватило, чтобы сначала переломить, а затем выиграть бой. И дикари, так и не одержав победы, снова отступили. Вслед им продолжали бить миномёты, пулемёты и АГСы из руин домов, а потерявшая до трети своей численности орда развернулась и через Фонтенову, опять обходя Соколовку, направилась обратно в сторону Палас-де-Рея.

Наши разведгруппы их не преследовали, на это не было никаких сил. Все мы после долгого и яростного боя вымотались до такой степени, что бывалых воинов от перенапряжения покачивало. А я после отступления неоварваров, припадая на раненую ногу, долго ходил по оставшемуся за нами разрушенному посёлку и смотрел на наших убитых и раненых воинов: на парня из последнего набора, прибывшего из Краснодара, который с перебитым хребтом корчился в ужасной агонии и его никто не хотел добивать, на мощного богатыря скандинава с разбитой грудной клеткой, пускающего кровавую пену изо рта, на истекшего кровью сицилийца из охранного отделения острога, которому оторвало ноги, и на лежащего рядом с ним испанца, превращённого дубинами и клинками дикарей в бесформенную груду мяса и костей.