«Свой удар они нанесут по Красногорску, – заявлял он. – Ведь именно там находится крупнейшее хранилище артефактов, не так ли, Олег Николаевич?»

Дмитриева слегка перекосило. О хранилище он не только никого не ставил в известность, о нем попросту никто не мог знать.

«Секретный бункер с квалифицированной охраной, оборудованный по последнему слову противозонной безопасности, – заверил он. – К тому же нет там никаких артефактов, только животные. Я просто не вижу смысла в нападении».

«Вы хотите сказать, мутанты?»

«Можно, конечно, назвать и так, но я воздержусь. – Дмитриев поморщился. – Любое живое существо – мутант, учитывая такую науку, как генетика, и придерживаясь теории эволюции Дарвина».

«Вы представляете себе последствия, вырвись они на свободу? Они же сровняют город с землей!» – вступил в разговор еще один «серый».

«Хранилище не находится на территории Красногорска». Дмитриев не врал. Формально оно действительно находилось вне городской черты, но люди поблизости все равно жили. В зияющем дырами всевозможных размеров и форм законодательстве, касающемся Зоны, однако, не существовало ничего конкретного по поводу постройки подобных хранилищ. Когда-то из-за попустительства властей была потеряна Москва, но с тех пор ничего, по сути, не изменилось. Даже если оставить в покое Дмитриева, которого Ворон, несмотря ни на что, по-прежнему считал беспредельщиком, не пришлось бы далеко ходить за примерами. Тот же ИИЗ располагался в непосредственной близости от города, а хранилось в нем столько всего, что «белые сталкеры» могли просуществовать не один год, просто забаррикадировавшись в здании.

«Стоп!» – Ворон сам был удивлен мелькнувшей в голове разгадкой. С одной стороны, она лежала на поверхности, с другой – он не собирался убеждать «серых» в том, будто какой-то сталкер умнее их конторы.

Он спрыгнул с подоконника.

«Если вы, дорогой товарищ, – «серый» скривился от подобного обращения, но Ворон и не собирался его очаровывать, как раз наоборот, в его планы входило разозлить, – собираетесь сесть на любимого конька и втирать нам за патриотизм одних и терроризм других, то оставьте эту затею. Меня очень удивляет, что вы не в курсе, но мутанты не могут жить вне Зоны. Как только защитные контуры ослабнут, они начнут превращаться в куски гнилой плоти».

«Более того, – Дмитриев взглянул на него с благодарностью, – при любой попытке животного вырваться к нему тотчас будет применена сеть из технического титана. Причем сбрасывается она автоматически: каждая клетка оснащена соответствующим механизмом».

Он специально не использовал обозначения «мутант». В Подмосковье действовали жесткие законы по защите питомцев, согласно которым любая жизнь «меньших собратьев», пусть и очень хищная и опасная, являлась ценностью. Понятия же «мутант» по-прежнему не существовало для законодателей, хотя все нормальные люди пользовались им с завидной регулярностью.

«Надолго ли ее хватит, этой вашей сети?..» – начал было «серый», но его снова перебили, и на этот раз это сделал не кто иной, как Шувалов, целый профессор и Глава профильного исследовательского института.

«Сеть не столько не позволяет существу вырваться, сколько влияет на его мозговые центры, дезориентируя, – заявил он, давя всем своим научным авторитетом. При желании Шувалов мог казаться очень значимым и важным. – Говоря простым языком, мутант… то есть животное не в состоянии сосредоточиться на агрессии».

«А не подпадает ли это под закон о жестоком обращении с животным?» – тотчас нашелся другой «серый».

«Сеть применяется только в экстренных случаях, – заверил Дмитриев, – к тому же она более гуманна, нежели выстрелы снотворным».

Разговор на тему «кто виноват?» продолжался в общей сложности еще часа три. «Серые» одинаково вымотали и достали всех, даже Дениса, который под конец вспомнил, кем является, и принялся уже осознанно давить оппонентов не только с помощью аргументов, но и собственных способностей.

В результате – отбились. Сталкеров за нелояльность отстранили от будущей операции в «зоопарке». Главный «серый» заявил об этом с таким злорадством, словно искренне полагал, будто Ворон расстроится. Дмитриев отделался предоставлением оборудования: то есть ружей, стреляющих дротиками с «антидотом». Шувалов покивал, подтверждая свое согласие на операцию, хотя, прежде чем поставить свою подпись, потребовал печать и роспись представителя от ЦАЯ.

«Кровопийцы», – прошипел он, падая в кресло, когда за «серыми» захлопнулась дверь.

«А еще бюрократы. – Дмитриев тоже рухнул в кресло. – Ненавижу бюрократов. Потому и долго не возвращался в Россию. Теперь вот начинаю вспоминать, и снова сменить обстановку хочется».

«И правильно, – усмехнулся Ворон, забираясь обратно на подоконник, – уезжай. И чем скорее, тем лучше».

«То есть все? – Денис, не веря, посмотрел на них всех поочередно. – Мы умываем руки? Дальше операция «Белый сталкер» пройдет без нашего участия?»

«Мы отбрехались от участия в их операции, наша же продолжится», – ответил Ворон и отнял еще полчаса у всех присутствующих.

К его немалому удивлению, убеждать никого не пришлось. Все чувствовали подвох в этом «красногорском прорыве», и никому не хотелось терять ИИЗ, даже если предположения Ворона остались бы лишь предположениями. Дмитриев и тот проникся.

«Лучше перебдеть, чем недобдеть, да, Игорь?» – усмехнулся он.

«Точно». – Ворон даже не стал огрызаться. В конце концов, звать его по имени у Дмитриева было не так уж мало оснований.

Только Алла оставалась задумчиво-молчаливой во время их разговора, разработки плана, обсуждения обороны и снабжения «антидотом». Зато пришла теперь – как и в ту, самую первую встречу, – просить за того, кто оставался для нее дорог, несмотря ни на что.

– Я знаю, Валентин для вас теперь враг, и вы наверняка захотите его убить. – Алла дотронулась до его руки, а потом и вовсе взяла за запястье и поднесла к губам.

Ворон слегка опешил от такого обращения. Впрочем, эта женщина, кажется, только и делала, что играла с ним, давила на некие точки, даже ему самому неизвестные, и добивалась именно того результата, который ее устраивал.

– Прекратите, сударыня, по всем этикетам мира это мне следует целовать вам руки. – Попытка в очередной раз пошутить не удалась. Пришлось говорить серьезно: – Я собирался прикончить Валентина, но передумал. Что-то мне подсказывает, смерть для него слишком легкий исход.

– Вы наверняка думаете, будто сказали очередную жестокость. – Алла оставила его руку в покое и потянулась к волосам. Осторожно провела, словно вынимая запутавшуюся в них несуществующую пылинку. – Но меня вы успокоили.

– А вы явно решили меня отблагодарить, – заметил Ворон. Недовольство отразилось в голосе слишком уж явно.

– Вы раздосадованы?

– Я пока не такая старая развалина, чтобы меня хотели из чувства благодарности, а не по каким-то иным причинам. – Он фыркнул и сделал попытку подняться.