Мажино опускает голову и бросается ко мне. Я вонзаю меч в крышу и тащу его к противоположному краю, проводя последнюю черту. Первой проваливается задняя часть прямоугольника. Киборг скользит вниз, острые как бритва когти впиваются в металл, стараясь зацепиться. И тогда обрушивается остальная часть крыши: зверь падает, исчезая в брюхе мусоровоза.

Из бака доносится разгневанный вой; разъяренный мажино кидается в стену. Мусоровоз кренится в сторону. Я падаю на живот, выронив меч, и тот ускользает от меня. Тянусь за ним, но очередной решительный толчок в борт кузова швыряет меня к краю, и я едва не лечу вниз. Клинок падает в мою сторону, и я перехватываю его.

Отрываю кусок с подола платья, подношу ткань к пылающему лезвию, и та загорается. Я бросаю ее в мусорный бак, откуда сразу начинает подниматься дым. Вонь горящих отбросов почти невыносима. Из провала эхом доносится жуткий вой. Отпрыгиваю обратно к кабине, ложусь на крышу, переваливаюсь за борт и ныряю в окно.

– Стой! – приказываю я Хоторну, падая на сиденье.

Тот выключает двигатель. Мусоровоз выбрасывает шасси и тормозит, разбрасывая брызги искр. Только я открываю рот, как кабина кренится набок. Мажино старается протаранить борт. В боковое зеркало видны появляющиеся на нем огромные вмятины. Я нажимаю синий рычаг между сиденьями, помеченный как «пресс», и сразу включается гидравлический привод. Уплотнитель отходов, издав протяжный свист, начинает работу. Из дыры на крыше валит дым. Мусоровоз трясется и грохочет, и ужасный вой обрывается, остается лишь хруст металла. Синяя рукоятка возвращается в исходное положение, и воцаряется тишина.

Где-то вдалеке раздаются сирены.

– Ты можешь бежать? – спрашивает Хоторн. Я киваю. Мы выбираемся наружу, ныряем в просвет между ближайшими зданиями и исчезаем в ночи.

Хоторн подводит меня к довольно дорогому с виду «Фэйрвезеру». Пока он взламывает роскошный корабль, я стараюсь отдышаться. Оказавшись внутри, Хоторн быстро заводит двигатель вручную. Мы поднимаемся и летим в направлении моря. О мажино не произносим ни слова. Живы – и ладно. Хоторн берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Примерно за милю до моего дома я понимаю, куда он меня везет.

– Откуда ты знаешь, где я живу, Хоторн? Я же только что переехала.

– Я следил за тобой, Розель, – беззастенчиво признается он.

– И все это время не выходил на связь.

Хоторн мрачно поджимает губы.

– Я не мог. Если бы они узнали, то убили бы тебя.

– Какая разница, они все равно собираются меня убить.

– А я собираюсь их остановить.

Мы облетаем здание. На террасе кишит охрана Сэлоуэя. Вместо того чтобы приземлиться там, Хоторн паркуется в квартале от дома. Сажает корабль кабиной в сторону моря и не глушит двигатель.

– Я следил за тобой и Сэлоуэем. Об этом месте я знаю давно. Только увидел его, сразу узнал твою метку. Они пытаются сделать вид, что строили его просто в форме оружия, но я-то знаю: корона наверху олицетворяет тебя. Я знаю все изгибы твоего тела, все контуры и очертания. Это здание строили для тебя.

– У них на меня планы… – Дрожа, я потираю руки. – Ты в курсе про Хэммон и Эджертона?

– Агент Кроу заявился ко мне – искал их. Я догадался, что ты имеешь отношение к их исчезновению. Не представляю, как ты все это провернула и вытащила ребят из Мечей. Но знаю – ты за все заплатила. Твои травмы говорят, что тебя пытались убить. Что случилось? Где Хэммон и Эдж?

– Не скажу, – отвечаю я, – ради твоей же безопасности.

– Ты мне не доверяешь, – с горечью говорит Хоторн, однако не удивляется.

– Ты прав. Но кроме того, не хочу ставить тебя под удар.

– С этим я могу смириться. Скажи, те солдаты в Звездах тебя только избили? Другого вреда не причинили?

– Я поняла, о чем ты спрашиваешь. Нет, меня не насиловали.

А про себя думаю: Рейкин бы им ни за что не позволил. Не хочется, чтобы Хоторн видел мои слезы, поэтому открываю дверь, выбираюсь наружу и направляюсь к пляжу. Хоторн догоняет меня и берет за руку.

– Я так боялась… И сейчас боюсь, – признаюсь я, пока мы бредем по песку. – Боюсь, что если снова придется пойти на такое, я никогда не решусь. Просто дам им умереть. И от этого я… – мой голос прерывается, – очень злюсь и чувствую себя виноватой. Страшно ложиться сегодня спать. Вдруг приснится, что все это снова происходит, а я не нахожу выхода.

Хоторн обнимает меня, притягивая к груди. Тяжело дышу, стараясь взять себя в руки, но одна слезинка все равно сбегает из уголка глаза. Рычу и вытираю ее дрожащей ладонью.

– Хэммон беременна, – бормочу я. – Ты скоро станешь дядей.

Хоторн негромко ругается.

– Удавлю Эджа! Так безрассудно поступить!

– Уж поверь, после того как его избили, он бы только обрадовался.

– Он в порядке? – спрашивает Хоторн. – А малыш и Хэммон?

– Говорю же, с ними все хорошо – я старалась, как могла.

Начинается прилив. Пальцы ног тонут во влажном песке и прибое. До этого я ни разу не касалась морской воды. Звук волн звучит как музыка.

– Нужно оттереть CR-40 с твоей руки, чтобы ты могла вернуться домой.

Взяв пригоршню мокрого песка, Хоторн осторожно потирает мою метку. Оживает светящийся серебристый меч, озаряя сиянием наши лица. Я тоже беру песок и втираю в кожу Хоторна. Теперь и его голограмма блестит золотом рядом с моей. Дружно ополаскиваем руки в прибое.

– Насколько все было проще, пока они обе были серебряными, – замечает Хоторн.

– Когда ты принадлежал мне, – негромко говорю я.

А принадлежал ли он мне когда-нибудь?

– Я все еще твой. – Он склоняется и целует меня.

Поцелуй мучительно нежен, полон обещаний, которым страшно поверить.

– Я провожу. Удостоверюсь, что ты в безопасности и тебя не поджидает никто из людей Габриэля, а потом уйду.

Он направляется к дому, но я дергаю его за руку. Хоторн поворачивается и смотрит на меня.

– Другие мажино видели, как ты убегаешь со мной из Дворца Мечей. Утром их данные загрузят в систему, и мой брат узнает, что ты его предал.

– Возможно, он уже знает.

– Габриэль не может публично обвинить тебя в измене. Такие приказы, как убить меня, нужно хранить в секрете, но не вздумай недооценивать его или мою мать. Тебе лучше остаться со мной. Я защищу тебя.

– Нам нельзя афишировать связь, Розель. Нужно сделать вид, что с тех пор, как я перешел к перворожденным, между нами не было никаких отношений.

– Почему?

– Потому что это единственный способ защитить тебя в будущем.

– Потому что ты все еще намерен убить моего брата?