Натянув фальшивую улыбку, включаюсь в разговор, пока мы стоим в очереди перед очередным пропускным пунктом. Ко мне проявил интерес пожилой джентльмен с юным компаньоном. Клифтон представляет нас друг другу.

– Ах, да, – говорит мужчина, поглаживая седую бороду. – Мы наблюдали по новостному каналу, как Атомы поспешно увозили вас на операцию, дорогуша. Нелегко вам пришлось?

Вид у него явно не сочувствующий.

– Весь секрет в том, перворожденный Хаузер, – загадочно делюсь я, – что если уж вас избивают, лучше пусть бьют как следует. Тогда вы по крайней мере ничего не запомните.

Он сдавленно смеется:

– Приму к сведению, Розель.

– Уж постарайтесь, – отвечаю я, неестественно улыбаясь.

Клифтон прижимается губами к моему уху и шепчет, обдавая теплым дыханием:

– Отлично справилась.

– Розель! – голос Габриэля резонирует под куполом холла.

Брат пробивается к нам через толпу, и разговоры вокруг стихают. На нем парадная форма с полуночно-синей накидкой в том же стиле, что у Клифтона.

Габриэль подходит ближе, и становится понятно, что с ним что-то не так. Он выглядит возбужденным; крепко обнимает меня, приподнимая над полом.

– Я так за тебя переживал! Как ты? – Габриэль ставит меня на ноги.

– Все хорошо. А ты как? – Приходится держать его за руки, чтобы он не шатался.

– Почему ты стоишь в очереди с простолюдинами?

Старательно прячу смущение.

– Потому что я простолюдинка, – успокаивающе говорю я. – А ты что делаешь внизу?

– Ты не одна из них, ты – моя сестра, Розель! – невнятно произносит брат. Лицо у него бледное и искаженное, губы отливают синевой.

– Я твоя сестра, – киваю я и показываю на Клифтона: – А это мой друг, перворожденный Сэлоуэй.

Габриэль шмыгает носом и мрачнеет.

– Я знаю, кто это, – злобно ухмыляется брат. – Что он здесь делает?

– Габриэль! – Вперед выходит Хоторн. Он придерживает Габриэля за плечо и тянет назад. Я оторопело смотрю на мужчину, которого так и не разлюбила. – Отпусти их. Наследник Удела ты, а не она. Сэлоуэй никогда не станет консортом, даже если получит ее.

В его словах такое презрение, что во рту у меня собирается горечь. Прежняя любовь обрушивается на меня всей тяжестью. Я отвожу взгляд и встречаюсь глазами с Клифтоном. Он все замечает, но ничего не говорит.

– Я готова идти, – сообщаю я ему.

Он уводит меня от Хоторна и моего брата. Я словно застываю внутри. Даже не испытываю страха, когда гвардеец-ионо проверяет меня детектором и обыскивает мой клатч. Затем мы минуем контрольно-пропускной пункт и проходим вдоль ряда ожидающих гостей, обмениваясь рукопожатиями со знакомыми.

В ответ на «Добро пожаловать домой» и «Рад, что вы вернулись», я говорю лишь спасибо и перехожу к следующему. Чем дальше я иду, тем более искусственным мне все кажется. Я будто живая женщина в фальшивом мире. Здесь никто не живет по-настоящему. Они просто существуют, паразитируя на других людях, на тех, кого так презирают. Я совсем не скучаю по этой жизни, по деспотическому режиму, что жаждет меня поглотить. Внутри что-то горит, неистовствует.

Наконец я подхожу к матери. Она словно видение в белом вечернем платье с открытыми плечами и золотыми вставками. На каштановых волосах – золотой лавровый венец. Нежные запястья украшены крупными браслетами. Стоит ей увидеть меня, как ее лучезарная улыбка тут же увядает.

– Добро пожаловать домой, – говорит она, целуя воздух у моей щеки.

Рядом с матерью стоит отец. Я бледнею. С виду он все так же красив, как мне помнилось. Но мы не успеваем поздороваться, потому что мать, раздосадованная тем, что я на нее не смотрю, вновь требует моего внимания:

– Розель! Разве ты не собираешься представить мне своего… – Кивком она указывает на Клифтона. – Как мне его называть?

– Приношу извинения, – уступаю я, в душе ненавидя этот фарс. – Мне казалось, вы уже знакомы. Позволь представить тебе перворожденного Сэлоуэя. Клифтон – это Верховный Меч, моя мать, Отала Сен-Сисмод.

Сэлоуэй почтительно склоняет голову.

– Для меня честь видеть вас снова.

– Перворожденный Сэлоуэй… Слышала, вы увлекаетесь садоводством, – чуть заметно улыбается мать.

– Это стало моей страстью, – сердечно отвечает Клифтон. – Особенно розы. Я питаю к ним слабость.

Мать пронзает меня взглядом.

– Какие у вас отношения, Розель?

– Он мой садовник.

Я шагаю к отцу. Вглядываюсь в смазливое лицо и вспоминаю, как лежала в больнице. Меня навещал Сэлоуэй, а до этого у моей кровати сидел Винтерсторм. Никто из Абьорнов и Сен-Сисмодов обо мне не волновался.

Отец смотрит на меня как на чужую.

– Так что же, Розель, не дала им себя убить, а? Молодчина, – самодовольно заявляет он с прежней снисходительностью. Все те же глупые шутки, что раньше.

– Спасибо, Кеннет. – Я поправляю воротничок его незаслуженной формы офицера-экзо. – Жаль, что ты позволил убить себя. Больно смотреть, как ты зарос мхом.

Я кладу руку ему на грудь, похлопывая там, где бьется сердце. Наконец Клифтон берет меня за локоть и молча уводит прочь.

Наш столик – в первом ряду у трибуны оратора. Клифтон выдвигает для меня стул, и я откладываю клатч в сторону.

– Не представляю, как ты здесь выжила, Розель.

– Дюна, – подсказываю я.

– Где он сейчас?

– В Уделе Добродетели с Просветленным.

– Похоже, опасность ему по душе. – С пролетающего мимо подноса с напитками Клифтон берет пару бокалов с игристым. Вручив один из них мне, он салютует своим: – За риск.

– За риск! – отвечаю я.

К столу подходят остальные приглашенные, и мы их приветствуем. Два второрожденных Меча из «Сумеречного леса» – им вручат медали за обнаружение шпионов с поддельными метками в туннелях, вырытых на базе год назад. Я чувствую себя больной.

Почти позади меня сидит Хоторн. Рядом с ним – красивая высокая брюнетка в платье из вуали, в котором она напоминает прекрасный цветок.

К стулу напротив нас подходит Габриэль, резко выдвигает его и усаживает элегантную девушку в изысканном платье из малинового шелка. Это Мариэлла Косова, перворожденная из знатной семьи Мечей. Нас не знакомили – я ведь второрожденная, так что это было ни к чему.

– Почему мы с ними сидим? – с отвращением спрашивает она, отодвигая стул от солдат.

Габриэль устраивается с ней рядом.

– Потому что я хочу видеть сестру, – заявляет он, откидываясь на спинку и кладя руку на свободный стул по соседству.