Под глазами у брата залегли темные тени. Служитель пытается посадить кого-то на этот пустой стул, но Габриэль сердито велит ему найти другое место. Мариэлла достает из сумочки золотую коробочку, достает оттуда тонкую красную сигару и ждет. Потянувшись через стол, Клифтон подносит ей зажигалку. Мариэлла окунает кончик сигары в пламя, затягивается и откидывается на спинку стула. В воздух поднимается аромат вишневого дыма. Поигрывая белокурым локоном, красавица внимательно рассматривает Клифтона.

– Клифтон Салоуэй… Давненько не встречались.

– Рад видеть тебя снова, – отвечает он.

– Когда же это было?..

– Мне было девять.

– Помню-помню. Умер твой брат. Как его звали, Астра?

– Астон.

Мариэлла стряхивает пепел.

– Он всегда меня так смешил, – кокетничает она и все равно выглядит черствой и равнодушной. Клифтон под столом сжимает мою руку. Мариэлла не обращает внимания, она привыкла быть самой желанной женщиной. – А потом отец запретил с тобой общаться – когда ты потерял титул.

– Отец тебя защищал.

Приносят нашу еду, передо мной появляется тарелка.

– Теперь не о чем и говорить. – Мариэлла награждает Клифтона солнечной улыбкой. – Лови кайф, не трать его впустую, – говорит она, переводя взгляд на меня.

– Ты даже не представляешь, каким образом я ловлю кайф, Мариэлла, – ухмыляется Клифтон, тоже глядя на меня.

– Расскажи мне, Сэлоуэй, я заинтригован, – вмешивается Габриэль, бесцельно копаясь в тарелке. Лучше бы что-нибудь съел, возможно, ему бы полегчало.

Клифтон опускает глаза, разрезая стейк.

– Мне по душе нестандартные удовольствия, Габриэль. Создавать нечто из пустоты. Сотрудничать с величайшими умами, которые не размениваются на полузадушенные чувства и мысли.

– Имеешь в виду свои нестандартные планы садоводничества? – глухо уточняет Габриэль.

– Именно. Я хотел бы посадить розы на одном кладбище. Они скроют кости мертвецов. Я показывал планы инвесторам в Уделе Добродетели, они очень заинтересовались.

– Ты ее совсем не знаешь, – с грустной улыбкой говорит брат.

– А ты знаешь, Габриэль? – спрашивает Клифтон.

Габриэль по-прежнему играет с едой.

– Я знаю, что если ты откроешь ее сумочку, то найдешь половину стейка, который она приберегла для своих любимых деток.

К трибуне подходит мать.

– Я с большим удовольствием приветствую вас сегодня. Этот вечер для меня особенный. Мы собрались почтить храбрых мужчин и женщин, которые служат нашему Уделу и Республике по праву рождения.

Внезапно званый вечер обретает для меня новый смысл. Мать затеяла всю эту церемонию награждения, чтобы заставить Габриэля выступить против меня. Таким образом она требует для меня смертного приговора. И Клифтон в курсе. Он завуалированно угрожает брату, давая понять, что у его сестры есть союзники. Габриэль чувствует себя преданным мной.

– Меч Розель! За отвагу, проявленную в тылу врага, – провозглашает Отала, – я с радостью вручаю тебе медаль доблести.

Под бурю аплодисментов я встаю с места, прихватив клатч. Оказавшись возле Габриэля, беру острый нож. Брат не двигается с места и не выказывает никаких эмоций, только не отрывает взгляд от Клифтона. Габриэль не вздрагивает, даже когда я вонзаю нож в его стейк. Открыв клатч, бросаю мясо внутрь – позже это будет лакомство для мажино, а пока что я продемонстрировала свою точку зрения.

Закрываю сумку, кладу нож на стол и направляюсь к трибуне. Мать тянется приколоть медаль мне на платье, но я просто подставляю ладонь. Отала отдает награду.

– Хочешь что-нибудь сказать, Розель?

Киваю, глядя на море перворожденных в зале.

– Я принимаю эту награду от имени всех второрожденных Мечей, чья доблесть защищает вас каждый день.

Вместо того чтобы вернуться на место, прохожу через бальный зал к двери, ведущей на каменную террасу. Все входы в эту крепость охраняют гвардейцы-ионо, но на меня они внимания не обращают, ведь я выхожу наружу, а не пытаюсь прорваться внутрь.

По каменным ступеням спускаюсь на задний двор. Ухоженную лужайку и великолепный лабиринт из живой изгороди освещают фонари. Повсюду статуи солдат других эпох. Когда-то я любила бродить здесь.

Гравий хрустит под высокими каблуками. Поднявшись на каменный мостик через пруд с рыбками, бросаю медаль в воду. Раздается плеск и затихает. Я иду дальше. Вскоре впереди показываются каменные крыши псарни. Волкодавы узнают меня по запаху. Мои любимые детки прибегают и окружают меня. Переливчатые желтые глаза следят за каждым моим движением. Псы принюхиваются и скулят, предвкушая угощение. Жду самых смелых, открываю клатч и отрываю кусочки от стейка, бросая их стае.

Наконец подходит мой любимый мажино.

– Я скучала, Кролик, – шепчу я. Гигантский волкодав в ответ бодает меня устрашающей мордой. – Как поживает мой мальчик?

Мажино, стоящий на всех четырех лапах, и я – на одном уровне, глаза в глаза. Я почесываю густую шерсть у него на шее. Он лижет мое лицо. Ныряю пальцами под металлический ошейник и нащупываю рычаг. Ослабляю крепление болта, и Кролик автоматически садится и застывает на месте. Открываю задвижку: из шеи Кролика выскакивает порт. Достаю из туфли устройство, которое вручил мне Рейкин, вставляю в порт, и звезда раскручивается, как сияющее солнце. Мышцы киборга дергаются – загружается программа. Звезда замедляется и перестает вращаться.

– Никогда не теряй практической ценности, малыш, – шепчу я, обнимая Кролика. – И не доверяй стае.

Утром, когда волкодав вернется в псарню, его подключат к системам поместья. Прислуга загрузит контрольный журнал и не поймет, что среди прочих данных окажется программа Рейкина. Это скроют установленные драйвера.

– Мы спалим здесь все дотла, Кролик. Ты… и я.

Направляюсь обратно в бальную залу к Клифтону, но останавливаюсь на вершине каменного мостика. Внизу, в пруду, отражаются звезды – миллиарды других миров. Загибаю лучи тонюсенькой звезды Рейкина, отрываю их один за другим и бросаю в темную воду. По ней расходятся концентрические круги. Из Дворца доносится нежная музыка. Наконец все кусочки устройства тонут, и я глубоко вдыхаю, прислонившись лбом к каменным перилам.

Выпрямиться меня заставляет звук раздавшихся шагов. Я поворачиваюсь: у начала моста стоит мужчина. Хоторн! Лицо скрыто в тени, но я узнаю его где угодно. Он медленно, демонстративно приближается ко мне. Я отступаю. Оружия у меня при себе нет. Отшатываюсь к другой стороне моста, но Хоторн заступает путь.

– Тебе нельзя здесь находиться, – произношу я слабым, дрожащим голосом. Хоторн подходит еще ближе. – Мажино разорвут тебя в клочья.

– Ты не боишься этих злобных киборгов, но боишься меня? – бормочет он.