– Деньги всегда кстати! Я за них по полной программе оттянусь.

– Мог бы тебе и подороже курорт устроить. Хотя и Турция неплохо. Да и не мое это дело.

– Не твое.

Бунин сложил расписку:

– Ну все, пока. Где у вас тут поблизости стоянка такси?

– В конце улицы, у гастронома.

Когда парень вышел за калитку, Вероника насторожилась:

«И что это Артист столько бабок отвалил? Тем более, он говорил, что со мной рассчитался. Может, вперед за что-нибудь деньги подбросил? Тогда почему парень ничего об этом не сказал?»

– Ника, иди подержи, – раздался из гаража голос автомеханика.

– Иду, – пряча деньги в задний карман джинсов, отозвалась девушка.

Она уже вышла на крыльцо, когда в калитке вновь появился молодой человек, привезший деньги. На его лице читалась растерянность.

– Извини, – сказал он, – у меня проблема небольшая.

– Если в туалет сходить хочешь, то поднимайся в дом, покажу.

– Нет, – Николай похлопал себя по карманам, – мотор отпустил, а назад добраться денег нет.

– Не рассчитал?

– Бывает, – сказал Бунин.

– Бывает, – подтвердила Вероника.

– Может, ты подкинешь? Я же к тебе с хорошей новостью приехал. Артист ждать не любит. Я ему прямо сейчас расписку отдать должен, он у себя ждет.

– На рынке? – без задней мысли уточнила Вероника.

– Где ж ему еще посреди дня быть.

– Понятно. Пользуйся моей добротой. Подожди немного, подкину. Хоть и езжу плохо, – хихикнула Вероника.

– Подожду, – согласился Бунин, присаживаясь на скамеечку.

– Так ты скоро? – раздался из гаража мужской голос, станок замолчал.

– Некогда мне, сам управляйся. Сейчас только переоденусь.

Вероника вышла из дома через пять минут. На ней была клетчатая мужская рубаха, бейсболка, на ногах кроссовки. В руках она держала ключи.

– Открывай ворота, – попросила она Бунина.

Из гаража выехали добитые «Жигули». Бунин сел рядом с девушкой. Автомеханик закрыл ворота, махнул на прощание рукой.

– Все, – сказала Вероника, – жду не дождусь, когда свалю на отдых. В море последний раз еще в школе купалась. Жаль, что денег немного. Только позагораю, покупаюсь, а привезти ничего не смогу.

– Одна или с приятелем едешь?

– Я бы поехала с ним, да ему две машины пригнали, срочно сделать надо, будет упираться недели две. Одна такая… полный металлолом, хуже моих «Жигулей».

Выехали на Кольцевую дорогу. Бунин пытался сообразить, куда же они мчатся. Больше всего беспокоило то, что Вероника могла в любой момент спросить, куда ехать дальше. Но девушка машину вела уверенно.

– Тебя к офису подвезти?

– Он меня в офисе ждет, – безразлично произнес Бунин.

Проехали мини-рынок, теперь у Николая не оставалось сомнений, он знал, где обитает Артист, дорога вела к двухэтажному дому, облицованному под натуральный камень.

– Останови здесь, – попросил Бунин, – он не любит, когда под самые окна подъезжают. Пройдусь, подышу воздухом.

– Смотри, как хочешь.

Вероника резко затормозила. Бунин кивнул и вышел.

«Она сама его боится», – решил Николай, глядя на то, как торопливо разворачивается Вероника.

Бунин не дошел до офиса метров пятьдесят, свернул к прилавкам, уже оттуда осмотрелся. У ярко-красной урны курили двое «братков», под навесом поблескивал лаком навороченный лебедкой, лишними фарами, «кенгурятником» джип.

В город вернулся на автобусе. Карла отыскал в «Лондоне».

Законный терпеливо дождался, пока Николай, постукивая алюминиевой палочкой по ножкам стульев, проберется к нему и сядет напротив.

– Адвокат приходил, Нардов, – сказал Бунин.

– Знаю, бармен сказал.

– Нардов просил передать, что с «громоотводом» все уладил, что следователя сменили…

Карл без особого интереса выслушал Николая.

– Тебя где носило? – Законный глянул на запыленные туфли крестника.

– Я узнал, кто нанял угонщика твоей «Волги». Это Артист. Знаешь такого?

– Слыхал. К театру он никакого отношения не имеет.

– На мини-рынке у него офис двухэтажный.

Карл с любопытством смотрел на Бунина.

– Ты уверен, что это он? Мы с ним не пересекаемся.

– Баба твою машину угнала. Водит она хорошо. Специально, на заказ в киоск врезалась. Она тебя в лицо узнала, на тебя пальцем и показала. Свидетельницей должна была идти. Артист с ней путевкой в Турцию рассчитался, чтобы убрать подальше. – Бунин достал вчетверо сложенный лист бумаги, положил перед Карлом. – Ты уверен, что у тебя с ним никаких дел?

– Уверен. – Карл развернул расписку Вероники Кругляковой, внимательно несколько раз прочел. – Откуда она у тебя?

– Съездил, взял, свои деньги ей сунуть пришлось, – признался Бунин, – сказал, что ей еще накинуть решили. Не просекла, раскололась.

– Я тебя просил?

– Нет, – сказал Николай.

– Тогда чего ты лезешь? Головы не жалко?

– Интересно стало.

– Ты за интерес свои бабки заплатил?

– Выходит, за интерес.

По выражению лица вора в законе Николай понял, что дал Карлу важную зацепку.

– Расписка у меня побудет.

После встречи с Пашкой-Крематорием Артист задумался всерьез, вера в компаньона у него пошатнулась. Еще день тому назад он твердо знал, на что и зачем идет. Теперь же поведение Пашки-Крематория настораживало.

«Пашка испугался. Он пока не знает, что делать, и решил выждать, посмотреть, как ляжет карта, а уж потом действовать. А если Пашка меня кинуть решил? Гребаный диспетчер, гребаный снайпер… А тут и бабки неизвестно куда пропали… Карла выпустили под подписку. Законник теперь на свободе и не сидит сложа руки, а действует. Ему кровь из носу надо разобраться, откуда ветер подул. А если докопается, раскрутит, тогда пощады не будет, такое не прощается никогда и никому».

Артист понимал, что козырей у него в этой игре уже нет – все выложил. Но он продолжал слепо верить в свою звезду, надеялся на счастливый случай, который его еще ни разу не подводил.

– Выкручусь! Такого быть не может, еще не вечер. Придут туз с десяткой, и у меня будет двадцать одно, – бормотал Артем Кузнецов.

«Чего это Пашка, обычно смелый до безрассудства, вдруг перепугался? Сам втравил меня, а теперь хочет свалить? Нет… свалить-то ему некуда – везде достанут. Вон, Япончик в Штаты дернул, так его и там взяли, – Артист перечислял в уме фамилии, имена, погоняла известных авторитетов, которые выехали из России. – Прятались кто в Германии, кто в Греции, кто в Испании, но, в конце концов, их привозили в наручниках, загоревших в Израиле или в Испании под жарким солнцем. И в глазах у всех был животный страх».