Карта, так нежданно и благосклонно уступленная Гришей – «картографом подземелий» с повадками юродивого – утверждала, что из Большого дворца в систему подземелий существует четыре отдельных входа. Однако их изображения на схеме рознились: две из четырёх горловины или «прихожих» были перечёркнуты поперёк одинаковой волнистой линией, за которой каждый туннель претерпевал нечто вроде разрыва. Андрей сначала грешил на типографский дефект, мол, краска не пропечаталась, но затем, скосив глаза в угол листа, содержавший условные обозначения, выяснил, что с помощью волнистой линии, похожей на след фигурной пилочки, разрезающей подземную артерию, обозначены места, далее дословно: «возможность передвижения по которым вызывает у авторов-составителей большие сомнения». Столь витиеватая формулировка в цитадели предельной лапидарности и множественных сокращений, которыми обыкновенно заполнены убористые столбики «условных обозначений», вызвала у Андрея усмешку. Было ещё одно пространное описание – две ломаные линии, почти примыкающие друг к другу, обозначали «места условно-несомненной непроходимости». Сочетание «условно-несомненных» напоминало больше поэтический образ, чем строгую топографическую характеристику объекта, и Андрей опять усмехнулся.

А ведь условно-несомненные преграды Гриша изобразил при помощи сдвоенной руны Солнца – той, что в каждой строке нашего текста занимает третью позицию, а будучи сдвоенной (пусть и в угоду Гришиной картографии), сразу вызывает в памяти затянутых в кожу эсэсовцев с их древней солярной символикой… Случайно ли это – Гриша, руны, СС, всё в одном флаконе?.. Пораскинув мозгами, Андрей решил, что скорее случайно, чем закономерно. Да не сильно-то зигзаги условной несомненности на руну похожи, это я опять сущности приумножаю и не могу остановиться. Решив, таким образом, по возможности следовать «бритве Оккама», он занялся двумя оставшимися внутренними входами, утверждалось, что эти входы действующие.

Увы… Первый «действующий» располагался в пятиугольном кабинете Павла, подтверждая настойчиво циркулировавший слух на данную тему, – и слух ложный, поскольку вход этот давным-давно замурован. Итак, «Гатчину Подземную» можно было считать безнадёжно устаревшей, причём, она устарела прежде, чем была напечатана, – ведь инцидент с гибелью людей произошёл в послевоенные годы.

Стало быть, оставался единственный вход «без обременения», если использовать суконный язык продавцов жилой недвижимости, и находился он, судя по схеме, там, где ему и должно находиться – в подвале Большого Дворца. Андрей прикинул диспозицию и убедился, что не имеет ни малейшего понятия о назначении помещения, откуда начинается это ход. По всей вероятности, там расположены либо склады, либо хозяйственные службы, либо – вообще ничего нет.

В кабинете он весь день оставался один, Ольга Олеговна появится только завтра, Марина же Семёновна, как обычно, являет собой ветер в поле – ищи её неизвестно где, кому не лень. Андрей потянулся к телефону.

– Привет, Витюша, – произнёс он, услышав знакомое «алло» приятеля.

– Привет, коли не шутишь! – отозвался Виктор. И добавил после паузы: – Что-то ты подозрительно ласковый, Андреас, – это наводит на мысли…

– Тсс… – испуганно прервал его Андрей. – Болтун – находка для шпиона! Любое лишнее слово может привести к серьёзным проблемам со здоровьем, – разыгрывая друга, он искренне веселился, стараясь только не рассмеяться вслух.

– Бог с тобой! – поспешно произнёс Виктор, принимая все за чистую монету. – Я понимаю. Ты прав! Извини за неудачную шутку. Я о другом…

– О ком другом? – язвительно полюбопытствовал Андрей и без паузы продолжал. – Ты меня тоже извини, я пошутил, – надеюсь, твоему здоровью ничего не угрожает. Как нога, кстати?

– Отвечаю по порядку. «О другом» означает – в кои-то веки ты мне на работу звонишь! Не похоже на тебя, вот я и удивляюсь.

– А ведь и правда, – начал Андрей и умолк. Он и сам не знал, почему не любит звонить Ниссену на рабочий номер, и почему сегодня поступил против своего обыкновения.

– Я не закончил, а ты перебиваешь, – притворно оскорбился Виктор. – Можно продолжать? – И не услышав ответа, заговорил: – Нога уже лучше, хромаю потихоньку. И в данный момент интуиция, – голос его вдруг приобрел оттенок торжественности, – подсказывает мне, что ты разобрался с подземными ходами и сейчас желаешь пригласить меня…

– На торжественное открытие спелеосезона!

– Опять перебиваешь…

– Ну, каюсь, каюсь, это от переизбытка эмоций! Вообще-то ты попал точку.

– Моя интуиция меня никогда не подводит, – без ложной скромности отозвался Ниссен. – И когда же планируется это эпохальное событие?

– Сегодня. Приходи ко мне… скажем, в половине шестого.

– Хорошо, постараюсь.

По его сникшему голосу Андрей тотчас догадался, что тому очень хочется принять участие в мероприятии, но ранний уход с работы может вызвать недовольство начальства, и быстро переиграл:

– Не получится – давай в полседьмого. Желательно попасть на театр военных действий до закрытия музея, чтобы не вызвать излишних вопросов и подозрений, особенно у охраны.

– Вас понял. А ты уже там был – ну, где вход?..

– У самого входа – нет, и даже не знаю, что за помещение таит в себе подобные секреты.

– Ну-у-у… – разочарованно протянул Виктор. – Я думал, у тебя всё на мази…

– Как раз этим я и собираюсь сейчас заняться. Не кручинься, друже, еще полдня в запасе… – Хотя Андрей говорил уверенно и шутливо, его не оставляло чувство досады – Виктор-то прав, что толку звать на делёжку шкуры, ежели даже сама берлога пока не обнаружена. Впрочем, тот сам поднял тему подземного хода, и не стоит его разубеждать, – последнее дело гасить подобный энтузиазм!

Андрей решительно вышел из комнаты, запер дверь и отправился на разведку. Ему сразу же несказанно повезло. Мужчина-хранитель, в ведении которого находились подземелья, включая и «туристический» подземный ход, оказался добродушен и словоохотлив – вероятно, мало кто проявлял к его вотчине столь живой и неподдельный интерес. Да и скука смертная торчать целый день под землей! Осторожно прокладывая тропку беседы в нужном направлении, Андрей довольно скоро и без особого труда выяснил назначение помещений подвала – хранитель, к счастью, не только был в теме, но и с удовольствием делился своими познаниями. В искомом отсеке подвала, где, в соответствии с Гришиной картой, таился вожделенный вход в Гатчину Подземную (исключая расположенные под землёй вполне «легально-утилитарные» объекты), оказывается, в недавнем прошлом складировались стройматериалы, – и возможно периодически складируются до сих пор, этого хранитель в точности не знал.

Прояснив таким образом общую диспозицию, Андрей прогулялся по «туристическому» маршруту до Серебряного озера, полюбовался сквозь стальную решётку красотами природы, отданными местному Водоканалу вместе с прилегающей территорией парка, а потому не доступными для обозрения посетителями музея, вернулся от решётки обратно и обсудил со смотрителем это кричащее безобразие – такие виды вне доступности туристов и музейщиков! – потом поблагодарил смотрителя и отправился на поиски своей подземной Шамбалы. Как известно, человек обыкновенно помнит последние слова, так что у хранителя подземелий Андрей теперь зафиксируется в памяти как сотрудник, возмущенный поведением Водоканала – что и требуется…