— Привет. Сюрприз! — Она смутилась и прикусила нижнюю губу. — Можно?..

— Ради бога, просто входи, Елена, — прозвучал в коридоре холодный голос. В следующую секунду Пенелопа протиснулась мимо сестры и вошла в палату.

— Елена! Пен! Что вы здесь делаете? Разве вам не нужно быть на гала-концерте? — спросил Прескот и встал.

Я сползла с койки следом за Прескотом, внимательно разглядывая близняшек. Обе, конечно, облачились в дорогие официальные наряды, соответствующие важному событию. Девушки выглядели уставшими, и атмосфера резко накалилась, когда Елена закрыла за собой дверь и натянуто улыбнулась, уставившись на нас.

— Папа попросил нас проведать тебя. Гала-концерт — серьезное мероприятие, но мы сыты по горло поздравлениями в честь победившего дяди Оскара. Мы просто решили сбежать и немного проветриться.

— Отец просил передать, что приедет к тебе при первой же возможности, — добавила Пенелопа, усаживаясь на стул. Она посмотрела на меня и обратилась к брату: — Значит, вы снова вместе. Я рада.

Мы с Прескотом промолчали и переглянулись. Напряжение настолько возросло, что близняшкам явно стало неловко. Воцарилась тишина, и, пока я обдумывала, что сказать, Прескот опередил меня.

— Вы избегали меня последние несколько дней. Почему? — спросил он.

Елена поморщилась и повернулась к Пенелопе, которая слегка наклонила голову. Казалось, они ментально обменивались мыслями. Близнецы — страшная сила.

— Скотти… — начала Елена, но Прескот так отреагировал, что я вздрогнула.

Он резко сел на койку и сердито зыркнул на сестер.

— Нет, Елена, здесь нет Скотти! Скотти остался в прошлом! Вы сторонитесь меня, шепчетесь, постоянно что-то скрываете. Делаете все, что характерно для нашей семьи. Но я уже не знаю, кому действительно могу доверять, особенно после того, как вы, очевидно, хотели избавиться от Сильвер и встречались с мамой у меня за спиной. И я хочу знать зачем.

Близняшки вытаращили глаза. Они могли ожидать чего угодно, но подобное разоблачение в их планы не входило.

Пен закинула ногу на ногу.

— Откуда тебе известно о встрече с мамой? — тихо спросила она.

— А это важно? — прорычал Прескот.

— Почему ты думаешь, что мы хотим избавиться от Сильвер? — раздраженно бросила Елена.

— Но я все слышала. В тот день, когда устраивали бал, — вставила я свое слово.

Сестры обменялись внимательными взглядами, и Пенелопа пожала плечами. Елена шумно вдохнула.

— Подслушивание — не совсем изящная английская манера, — упрекнула она меня.

Я выгнула бровь и ответила:

— Я американка.

Она потерла виски.

— Речь шла не о тебе, Сильвер, а о нашей матери.

— О маме? Какое она имеет ко всему этому отношение? — удивился Прескот. Его челюсть была так напряжена, что я видела, как пульсирует жилка на шее парня. Наверное, отношения с матерью оказались еще более сложными, чем он себе представлял.

— Мы помалкивали, потому что хотели обезопасить тебя, — заявила Пенелопа.

Прескот скрипнул зубами.

— Я больше не ребенок!

— Возможно, — согласилась Пенелопа и скрестила руки на груди. — Имей в виду, дядя Оскар ясно дал понять, что нам конец, если мы расскажем о том, что выяснили.

— Оскар? Эй, что происходит? Мама еще в Канаде?

Прескот беспокойно огляделся, словно ожидая, что она вот-вот выскочит из-за шторы.

Елена фыркнула.

— Нет, она уехала после того, как попыталась шантажировать папу.

— Что?

— Мама хотела денег, — пробормотала Елена и сгорбилась, как будто из ее легких внезапно вышел весь воздух.

— Зачем? — спросил Прескот.

— Похоже, у нее проблемы с деньгами. Правда, после развода она получала щедрые алименты, но, когда у нее изменился образ жизни, средств, конечно, стало не хватать. Полагаю, она надеялась урвать щедрый кусок пирога. Ты знаешь, главную причину развода родителей?

— Я… — Прескот нахмурился. — Нет, не совсем. Отец мало что рассказывает. Я думал, что они просто устали друг от друга, — признался он.

Пенелопа скривилась.

— Не тешь себя. В нашей семье столько денег, что никто не разводится лишь по причине выгорания или дурацкой усталости. Нет, отец пошел на это исключительно потому, что у Оскара и мамы был роман, который, вероятно, длился на протяжении долгих лет.

Прескот застыл, а у меня отвисла челюсть.

— А вы уверены?

— Мы тоже ничего не подозревали, пока мамочка внезапно не объявилась и не потребовала денег для того, чтобы ее история не стала достоянием общественности. Кстати, это привело бы к настоящему хаосу в королевской семье. И вот такой скандал Оскар, разумеется, не мог себе позволить до заседания парламента. Он все время боялся, что тайна раскроется, а мы молчали ради семейного спокойствия… по крайней мере, до сегодняшнего дня.

— До сегодняшнего дня? — повторила я.

Пенелопа посмотрела на экран телевизора: на каком-то новостном канале ее отец давал интервью.

— Что-то здесь не так. Мы не знаем точно, что именно Оскар скормил парламенту и кому продал душу, но теперь уже поздно. Я не уверена, что Новая Шотландия справится с экономическим кризисом, который только усилится, — сказала Пен.

Вдруг я уловила еле слышный шорох. Дверь чуть-чуть отворилась, и мой взгляд сразу устремился в ту сторону. В дверной щели мелькнула какая-то тень, которая тут же исчезла.

Я кинулась к выходу.

— Эва! Зачем ты подслушиваешь? — тихо спросила я, выйдя в коридор и затворив за собой дверь.

Девушка пожала плечами, а Сэр Генри при виде меня хрюкнул и завилял хвостом.

— Привет, Сильвер! — Эва рассмеялась и сделала вид, что не собиралась скрываться. — Извини, я хотела навестить Прескота. Я, наверное, зайду позже, пусть с ним побудут близняшки…

— Зачем ждать? — Я поманила Эву, но девушка быстро развернулась и убежала.

Сэр Генри запыхтел и бросился за ней.

Я смотрела им вслед, пока не услышала голос Елены.

— С кем ты разговариваешь, Сильвер?

Елена уже была рядом со мной.

Я открыла рот… и снова закрыла его.

— С медсестрой, — солгала я по наитию.

Елена ничего не сказала и вернулась в палату, а я попыталась понять, почему мне так некомфортно. Почему я чувствовала себя неуютно? Это связано с близняшками? Их объяснение прозвучало убедительно. Чисто теоретически у меня не имелось причин не доверять им. Они любили Прескота, в этом не было сомнений, однако я нутром чувствовала, что дело неладно. Будто зудело какое-то место, которое я не могла почесать. Я знала одно: мы с Прескотом что-то или кого-то упустили, даже если еще существовала вероятность того, что большинство подозреваемых невиновны.