Ситуация стала совсем запутанной.

А Прескот, похоже, клюнул на последнюю катастрофическую сплетню (хотя она могла быть чистой правдой), которая могла перерасти в грандиозный скандал.

Я вошла в палату в тот момент, когда Пенелопа задала брату вопрос.

— Ты уверен, что кто-то специально перерезал седельный ремень?

Прескот с жаром кивнул.

— Но мне не приходит в голову никто, кто бы мог такое сделать, — ответил он. — Даже дядя Оскар, вероятно, не будет стремиться к карьере убийцы только потому, что я для него как заноза, — шутливо добавил парень.

Близняшки посмотрели на него очень серьезно, как будто не считали этот вариант неправдоподобным. Я мысленно с ними согласилась.

— Я поговорю с папой, — решила Пенелопа и изящно махнула рукой. — А сейчас надо усилить охрану, по крайней мере, пока не вернемся в Новую Шотландию для коронации. — Ее взгляд переместился на меня. — Ты полетишь с нами на церемонию, Сильвер?

— Допустит ли это Оскар? — скептически спросила я.

Она улыбнулась.

— Если ты захочешь присутствовать, мы найдем способ. Кроме того, я предполагаю, что в течение следующих недель дядя Оскар не будет слишком много думать о вас обоих. Если вы не возражаете, мы пойдем. У нас был трудный день.

— Спасибо.

Я придержала близняшкам дверь, пока они прощались с братом. Когда девушки покинули больничную палату, у меня в душе остался неприятный осадок.

Спустя неделю

— Перестань играть в инвалида и вылезай, наконец, из дурацкой коляски. Тебя всего лишь привезли на контрольный осмотр, — сказала я, глядя на Прескота, который сидел в кресле на колесиках с видом царственной персоны, катающейся в экипаже.

— Я не встану, пока мы не переедем за этот порог, — важно ответил он, указывая на автоматические двери.

Мы только что были на осмотре, после чего собирались полететь в Новую Шотландию. Я бы нервничала еще сильнее, если бы у меня не было дел по горло. Кроме того, я держала Прескота под контролем. Через три дня после того как я проникла в его палату, принца выписали из больницы.

Два последующих дня он провел в основном в кровати, где дремал благодаря действию обезболивающих.

А спустя еще пару суток ему вроде бы стало лучше. По крайней мере, парень снова начал раздражаться. Может, поэтому он парировал все мои высказывания и иногда вводил меня в недоумение.

Возле больницы ждал лимузин, который должен был отвезти нас в аэропорт. Водителю, правда, не разрешалось сигналить, но сейчас он выглядел таким взвинченным, словно вот-вот намеревался это сделать. Телохранители нетерпеливо глазели на нас.

— Теперь меня должен нести кто-то из секьюрити, — заметил Прескот и встал с коляски.

— Как тебе угодно, — закатив глаза, сказала я и направилась к лимузину. — Вы ведь слышали его, ребята… Принц Прескот хочет, чтобы его носили на руках.

Один из телохранителей быстро отреагировал и поднял Прескота на руки. Я не удержалась от улыбки.

— Что за?.. — выкрикнул Прескот и разочарованно посмотрел на охранника. — Стоп, нет, я так не хотел. Ты же знаешь, что я безумно ценю тебя, однако подобный контакт слишком интимен.

Я рассмеялась и села в лимузин. Прескота опустили на землю, и он спокойно и решительно устроился рядом со мной. Я погладила его по колену.

— Теперь твои сокровенные мечты сбылись, дорогой?

— Иногда ты такая простая, — одернул он меня, и сам был вынужден рассмеяться.

Когда мы тронулись, зазвонил мобильник Прескота. Нахмурившись, он взглянул на сообщение, а потом сказал водителю:

— Эй, Милош, нам нужно заехать во дворец и забрать Эву.

— Эву? — Я растерянно посмотрела на Прескота, пока лимузин разворачивался и мчался в сторону дворца. — Разве Эва не собиралась лететь со своей матерью?

Прескот в недоумении пожал плечами.

— Здесь написано, что мы должны взять ее с собой.

— Хм… — промычала я.

Когда лимузин затормозил, и охранник распахнул дверцу, нас ослепили яркие вспышки. Пресса и раньше не отличалась тактом, но теперь все стало еще хуже. К счастью, последние несколько дней для нас с Прескотом прошли более-менее тихо. Внимание журналистов переключилось на старших представителей королевской семьи. Постановление парламента имело законную силу, а Оскар был близок к тому, чтобы короноваться, однако принятое решение подверглось жесткой критике. Сперва люди осуждали политическую программу Оскара, называя ее старомодной и застойной. Потом начались повторные опросы о том, какого короля хотелось бы видеть на престоле.

По словам Елены, ни парламент, ни Оскар не предстали в хорошем свете.

Близняшки уже прилетели в Новую Шотландию с Филиппом и Оскаром и с тех пор держали нас в курсе всех дворцовых событий. Но за этим оказалось нетрудно следить на расстоянии: достаточно было включить телевизор. Мнение общественности разделилось, что уже вызвало протесты в Новой Шотландии. Страна кипела.

Все нервничали, включая, конечно же, и каждого члена семьи Блумсбери. Правда, лишь Прескот сохранял спокойствие.

Даже Эве, которая быстро проскользнула в лимузин вместе с Сэром Генри и плюхнулась на сиденье, было не по себе.

— Эй, Эва! Ты рада, что вернешься домой? — невозмутимо спросил Прескот у кузины.

Сэр Генри хрюкнул и перевернулся на спину, а Эва скривилась. Лимузин тем временем развернулся и поехал в аэропорт.

— Разве мама не собиралась лететь с тобой? — мягко добавил Прескот.

Эва по-детски прикусила прядку волос и с обидой посмотрела на нас, захлопав ресницами.

— Да, но она улетела с отцом… раньше. Мама сказала, что ей будет неуютно в Ванкувере без него.

Мы с Прескотом переглянулись. Жена Оскара явно не любила «светиться», но судя по рассказу близняшек, атмосфера накалялась. А вдруг разразится грандиозный скандал с непредсказуемыми последствиями? Вопрос заключался только в том, знала ли обо всей этой истории с изменами Эва.

— Мне очень жаль, но мы хорошо проведем время. Ты покажешь мне Новую Шотландию, — попыталась я подбодрить девушку.

Эва молчала. Она была бледной, и избегала моего взгляда, под ее глазами залегли темные круги.

— Ты в предвкушении коронации? — попробовала я снова.

Уголки рта Евы приподнялись, но это была не улыбка. Девушка казалась, скорее, рассерженной.

— Нет, — возразила она, пресекая тем самым любую дальнейшую попытку общения.

Приподняв бровь, я посмотрела на Прескота, но тот лишь недоуменно пожал плечами.

Лимузин медленно въехал в зону аэропорта. На краю взлетно-посадочной полосы уже образовалась очередь из людей. Красная ковровая дорожка вела к трапу, за оградительной лентой столпились папарацци и фанаты королевской семьи.