не о рабочих моментах, а о чем-то более личном. – Нужно не терять надежды. Прислушиваться к сердцу и молиться о лучшем. Сейчас тебе плохо, но так не будет вечно. Помни об этом и попытайся сосредоточиться на хорошем. Сохранять положительный настрой трудно, но оно того стоит. Поверь мне.

Несколько мгновений я молчу. Если бы меня не терзало чувство вины, было бы проще, тогда бы сейчас мою голову занимал лишь один вопрос: в порядке ли мама. Вот только… Меня одолевают не только тревога и страх за ее будущее, в дополнение к этому я утопаю в океане сожалений. Я ее подвел. Предал ее доверие и веру в меня. Я уничтожил ее, когда согласился хранить молчание. Черт.

– Где твой отец?

Я так сильно стискиваю зубы, что челюсть начинает болеть. Декс это замечает, и между его бровями залегает складка.

– Мой отец придурок.

– Стоило догадаться, – бормочет он себе под нос, оглядываясь. Его взгляд падает на мою спортивную сумку и клюшку, валяющуюся на полу, и лишь после этого он поднимает глаза на меня. – Ты хоккеист?

– Ага. – Я постепенно расслабляюсь, потому что он не пытается копаться в моих проблемах. Как-то не хочется сейчас делиться с незнакомцем правдой о моем отце и причинах, по которым моя мама оказалась на гребаном мосту. – Я как раз возвращался с тренировки в общежитие, когда мне позвонили из полиции. Я помчался сюда без лишних раздумий. Понятия не имею, зачем притащил вещи из машины.

Декс усмехается и одаривает меня широкой улыбкой.

– Ты перенервничал, а в таком состоянии мы не можем мыслить ясно. И такое поведение говорит о многом.

– О чем же?

– Что хоккей для тебя важен. Ты его любишь. И когда тебе казалось, что мир рушится, ты схватил эти вещи потому, что они дают тебе стабильность. Я прав?

– Может быть. – Я фыркаю. Всего пару минут назад каждая мышца моего тела ныла от напряжения, а теперь я улыбаюсь?

– Возможно, я видел, как ты играешь. Сын моего друга тоже играет в хоккей. Когда он учился в старших классах и его команда играла дома, я приходил на матчи с его семьей и своей дочерью. Хотя не скажу, что люблю хоккей.

– Как? Хоккей лучше всего на свете, наравне с соккером[25].

– Спорно. – Мужчина смеется и смотрит куда-то мне за плечо. – Похоже, с тобой хочет поговорить доктор.

Я тут же поворачиваю голову и замечаю, что на меня издалека глядит врач. Это с ним я пытался поговорить, но он от меня отмахнулся. Может, у него есть для меня какие-нибудь новости?

– Спасибо вам огромное за то, что спасли мою маму, Декс. Важнее нее у меня в жизни никого нет, и потерять ее… – Я замолкаю и делаю глубокий вдох, чтобы угомонить сердцебиение. На секунду я закрываю глаза, а потом сосредотачиваю все внимание на Дексе. У него изумрудно-зеленые глаза, и в них полно тепла. Он сказал, что у него есть дочь, и я уже ей завидую. Наверняка жить с таким отцом прекрасно. Уверен, он не такой придурок, как мой донор спермы. – Спасибо вам.

– Всегда рад помочь… – Он изгибает бровь, и я понимаю, что так и не представился.

– Я Колтон Томпсон. Колт.

– Всегда рад помочь, Колт. – Он протягивает мне руку, и мы обмениваемся рукопожатиями. – Надеюсь, однажды увижу тебя на катке. Обещаю, что буду болеть за тебя.

Я оглядываюсь через плечо. Доктор неловко переминается с ноги на ногу, и по спине пробегает холодок.

– Мне пора.

– Разумеется. – Декс отступает на шаг. – Пока, Колтон.

– Пока, – бормочу я, после чего направляюсь к доктору. Если бы не Декс, я бы наверняка извелся до нервного срыва. Его присутствие и наш разговор мне очень помогли. Я всегда буду ему благодарен.

Как только взгляд падает на отца Авы, я погружаюсь в воспоминания. Если я дам заднюю, то точно выставлю себя придурком. И у меня не остается другого выбора, кроме как зайти в дом и снова прожить те моменты, которые я с таким упорством пытался забыть.

Какого хрена вообще происходит? Как такое возможно, чтобы первая понравившаяся мне девушка оказалась дочерью мужчины, спасшего мою мать?

– Привет, Колт, – произносит он с улыбкой. Мое сердце сжимается. Словно кто-то удерживает меня под водой, не позволяя сделать хотя бы глоток воздуха. Не давая наполнить легкие. Мне хочется исчезнуть, потому что я боюсь грядущего разговора.

– Здравствуйте, Декс.

Ава подходит ближе, становится между нами и глядит то на меня, то на своего отца.

– Вы знакомы?

Декс улыбается мне.

– Да.

– Как это? – Она упирает руки в бедра, черты ее лица искажает смятение.

Я смотрю в глаза ее отцу и тут же понимаю, что он ничего не скажет. Он оставляет решение за мной: делиться с ней этой историей или нет.

– Твой папа знает мою маму.

– Серьезно? – Между ее бровями залегает складка, которая с каждой секундой становится все глубже.

– Ага. – Декс кивает. – Виделись всего раз, но я до сих пор ее помню. Женщину вроде Эйвори сложно забыть.

– Мой папа приударял за твоей мамой? – спрашивает она, и я смеюсь. – Пап?

– Неужели я похож на человека, который станет ухаживать за чьей-то женой, Ава? Уж ты-то должна меня знать.

– Прости, пап. Просто… не ожидала, что вы знакомы.

– Когда ты сказала, что познакомилась с хоккеистом по фамилии Томпсон, я понял, что уже встречал Колтона. – Декс ловит мой взгляд, но у меня нет слов. Он же не злится на меня? Он понимает, почему я не говорю ей всей правды.

– Ты должен был сказать, – возмущается Ава. Затем застывает и широко открывает рот. – Ох, ты спросил у меня его фамилию, а я и не догадалась почему.

– Прости, родная. Ты назвала его придурком, поэтому я не был уверен, что стоит упоминать о нашем знакомстве.

– Я и есть придурок, – заявляю я, подмечая, как Ава краснеет, а затем фыркает и смещает вес с одной ноги на другую.

– Еще она говорила, что ты смотришь на нее, как на любимое лакомство. – Декс убирает руки в карманы, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться.

Я провожу пальцами по волосам. Кожа зудит. Сковавшее меня напряжение никак не уходит, а в голове пусто. Именно так проходит первая встреча с родителями симпатичного тебе человека? Просто и, черт возьми, мило? Что-то мне подсказывает, что обычно все складывается иначе. Дело в самом Дексе. И в том, как сильно он любит свою дочь. Это заразительно.

– Пап, – обращается