– Не переживай, я не собираюсь тайно сбежать с ним, – пошутила Каллиопа.

Элайза не засмеялась.

– И тебе нравится Нью-Йорк, да?

Каллиопа повернулась к зеркалу, якобы поправляя макияж, только бы не смотреть маме в глаза. Врать легче, если не стоишь с человеком лицом к лицу.

– В Нью-Йорке было весело, но пора двигаться дальше. Я рада, что мы уезжаем с фанфарами, – решительно сказала Каллиопа, хоть ее сердце и защемило при мысли об отъезде.

Они с мамой встретились в зеркале взглядами, и Каллиопа улыбнулась.

В парадную дверь постучали.

– Наверное, Атлас, – сказала Каллиопа.

– Повеселись. Не делай ничего, что не стала бы делать я!

– В смысле не сходить с ума? – выкрикнула Каллиопа и потянула за ручку.

На пороге и впрямь стоял Атлас, в классическом черном смокинге. Таким элегантным и взрослым Каллиопа его еще не видела. Он подстригся, поняла она, а на подбородке оставил легкую щетину.

– Классно выглядишь. – Атлас протянул руку и вывел Каллиопу в коридор.

– Да ты и сам не отстаешь.

Он улыбнулся, показывая ямочку на щеке.

– Калли, спасибо, что сегодня будешь со мной.

Они повернули в коридор, кончавшийся окном с видом на светлую башню. Далеко внизу колыхались воды канала.

– Не против, если сперва заглянем к моим родителям? – спросил Атлас. – Они просили, чтобы мы собрались у них в номере и вместе отправились на вечеринку.

– Конечно.

В самолете родителей Атласа не было – они прилетели сюда на несколько дней раньше, чтобы помочь с организацией вечеринки. Каллиопа с интересом ожидала встречи со знаменитыми Фуллерами.

Она думала, что Атлас повернет к лифту, но вместо этого он шагнул к окну и начертил на нем круг. Оргстекло моментально изменилось, создавая туннель сквозь пустое пространство, похожий на луч света.

Каллиопа потрясенно замолчала. На миг ей показалось, что туннель – это всего лишь голограмма, своего рода виртуальная игра, проверяющая ее на прочность, но, заметив гордость на лице Атласа, Каллиопа поняла: все реально.

– Этериум, – объяснил он.

Каллиопа слышала про этот программируемый материал – благодаря линейной индукции и углеродной сетке можно было по-быстрому создавать и разбирать сооружения для военных целей, в основном мосты, необходимые всего на несколько минут.

– Ясно, – небрежно ответила Каллиопа, словно миллион раз видела внезапно материализующиеся конструкции.

– Мы получили первую лицензию на использование этого материала в гражданских целях. Позволь заметить, было непросто.

Казалось, Атлас очень гордился. Каллиопа с удивлением поняла, что всю работу проделал он сам – всех обзванивал, убеждал, воплощал проект в жизнь.

– А я все гадала, чем ты целый день занят в офисе, – поддразнила Каллиопа, хотя и сама испытывала за него гордость.

Она смело шагнула вперед, звонко цокнув каблуками по мосту, и приказала себе не смотреть вниз – на тонкий слой призрачной материи, отделявший ее дизайнерские туфли от пропасти.

– Похоже, ты не боишься, – одобрительно сказал Атлас.

Каллиопа обернулась и с вызовом глянула на него, чуть приподняв плечо:

– Я ничего не боюсь.

Когда они перешли на другую сторону и туннель исчез, по телу Каллиопы прокатила волна адреналина. Она только что пересекла небо по временному туннелю – хорошее предзнаменование. Наверное, сегодня вечером все пройдет по плану.

Они добрались до пентхауса Фуллеров, и дверь распахнулась. На пороге стоял отец Атласа.

– Вы, должно быть, Каллиопа? – С обаятельной улыбкой он пожал ей руку. – Пирсон Фуллер.

– Приятно познакомиться.

Интересно, что рассказал им Атлас? И считалось ли это свиданием, ведь она знакомилась с его родителями?

Возможно, все зависит от того, где Каллиопа проведет ночь.

Она последовала за мистером Фуллером в гостиную, где глянцевые сенсорные панели были искусно скрыты за резной мебелью и плюшевыми диванами. Хрустальная люстра над головой рассеивала мягкий свет. Среди белых и кремовых оттенков интерьера восклицательными знаками выделялись черные штрихи – смокинги Атласа и его отца и, конечно, полуночно-черное платье Каллиопы.

Из спальни выплыла женщина – наверное, мать Атласа – в сверкающем белоснежном платье из тюля, покрытого кристаллами Сваровски.

– Какие же серьги мне надеть?

Адресуя вопрос всем присутствующим, она вытянула руки – в каждой было по темной бархатной коробочке. В одной лежали серьги в форме груши из прозрачных бриллиантов, во второй – пара идеальных розовых бриллиантов. Казалось, что камни горят изнутри, вызывая игру света и переливаясь тысячей искр.

У Каллиопы перехватило дыхание. Она постаралась незаметно сделать пару снимков. Мама точно захотела бы посмотреть на эти серьги! Конечно, Каллиопа не впервые видела предметы роскоши вблизи, но по сравнению с этими украшениями все прочее казалось безвкусицей. Богатство буквально сочилось из рук этих людей. Каждый жест был пропитан им, покрыт, словно дорогой глазурью.

Что стало бы с ней и Элайзой, если бы их раскрыл кто-то из этих людей? Каллиопа сжала сумочку с такой силой, что захрустели костяшки. Ответ она знала: их с мамой уничтожили бы с той же безжалостной изысканностью, с которой жители верхов делали все.

Миссис Фуллер запоздало обвела комнату взглядом и опустила коробочки, заметив постороннее лицо:

– Каллиопа, дорогая! Элизабет Фуллер. Как чудесно наконец познакомиться с вами.

– Спасибо огромное, что пригласили меня, – сказала Каллиопа.

Миссис Фуллер лишь улыбнулась и кивнула.

– А где Эйвери? – спросила она у мужчин.

Мистер Фуллер откинулся на диване, закинув ногу на ногу.

– Кто ее знает? – равнодушно проговорил он.

Атлас отчего-то промолчал.

– Что ж… и как думаете, что мне выбрать? – вновь спросила миссис Фуллер, возвращаясь к белой тумбочке, на которой оставила две бархатные коробочки с бесценным содержимым.

Каллиопа вдруг поняла, что вопрос адресован ей.

Во рту сразу пересохло, взгляд заметался между двумя парами невероятно красивых украшений, которые могли бы принадлежать музею, а не богатой светской львице.

– Прозрачные, – решила Каллиопа. – Розовые с вашим платьем выглядят громоздко.

Миссис Фуллер повертела головой перед появившимся в воздухе инстазеркалом, изучая свое невзрачное, но профессионально загримированное лицо.

– Вы правы, – согласилась она. – Но кто-то ведь должен надеть розовые. Иначе это будет упущением.