— Ну тогда, может, пояснишь, для чего все это? — Элленор пытливо вглядывался в лицо ректора. — Только не говори мне, что тебе вдруг резко стали нравиться орки, ведь половина твоих предков пала в битвах с ними и, кстати, была этими тварями сожрана.

— Элленор, так было надо, — мягко сказала ректор. — Я понимаю твои чувства, узнать, что твоя внучка влюбилась в орка, — этого я не пожелаю даже врагу.

— Так это все ради меня? Но ведь ты понимаешь, что большая часть наших преподавателей — эльфы и они настолько сильно ненавидят орков, насколько это вообще позволительно светлым народам. Все сотрудники академии ценят и любят тебя, сильнейшую волшебницу светлого мира и лучшую из всех известных мне наставниц, но орк — студент эльфийской академии, это же нонсенс! На следующих выборах кресло ректора запросто может достаться другому, не стоящему и твоего мизинца, причем просто из патриотических соображений.

— До следующих выборов академия может просто не дожить! — Ректор устало откинулась на спинку кресла. — Ты сам слышал на последнем ректорате прогноз декана факультета ясновидения и предсказаний, или напомнить? Военная гроза идет с юга, наш народ ожидают страшные потрясения, следовательно, орк прав, враги будут идти через Дикие земли и Темный лес. По данным разведки, этот Торн в большой дружбе с Когром, вождем клана Черных секир, и если удастся хотя бы предотвратить объединение подвластных им орков с накатывающейся ордой — уже очень хорошо, а если они выступят против захватчиков — это полная дипломатическая победа.

— Да, я согласен, — подал голос Себастьян. — И думаю, что это решение далось тебе не менее тяжело, чем Элленору его выдержка.

— Дело не только в этом. — Эльсиа помолчала, видимо прикидывая, стоит ли говорить, но потом решилась. — В самом Светлом лесу поселилась тьма, она сгущается, мы не знаем, откуда последует главный удар, вспомните Бериола! Светлый лес не может позволить себе пренебрегать контактами с темными землями, нам нужна информация.

— Мы уже докатились до контакта с темными землями? — невесело хмыкнул старый эльф. — И каков тогда наш следующий шаг?

— Элленор, я эльфийка и чувствую к оркам то же, что ты и все истинные перворожденные, но любовь к моему народу всегда была во мне сильнее, чем ненависть к врагам, — твердо глядя ему в глаза, пристукнула ладонью по столу Эльсиа. — Но и это не главное, ко мне за полчаса до суда приходил кендер, да-да, как двести лет назад перед битвой у Южного бастиона. А ты думаешь, почему поменял свое решение наш верховный совет?

— Кендер?! — охнул Себастьян. — Но это значит…

— Да, это значит, что уровень опасности наивысший, — согласно кивнула ректор.

— Что сказал кендер? — Все раздражение и мрачность разом слетели с Элленора, как старый плащ.

— Нам предстоят тяжелые времена, — глухо выговорила Эльсиа и взглянула прямо в глаза Элленора. — И еще этот орк должен продолжать учиться у нас, князь.

Что-что, а вредить все люди умеют неплохо.

Луций Анней Сенека (младший)

— Стоять! — подобно щелчку кнута, хлестнул по ушам голос Мезлена. Все замерли, а некромант осторожно, как будто ступал босиком по осколкам стекла, подошел к входу и поводил своим посохом вокруг.

— Магическая ловушка большой силы, — закончив свои манипуляции, сообщил Мезлен. — Всем отойти назад.

Маг, оставшись в одиночестве, снова начал свои пассы. Земля перед ним дрогнула, вспучилась горбом. Бугор сложился в гротескное подобие человека, подобное лепят детишки дошкольного возраста из пластилина.

Земляной человек покачнулся, неуверенно шагнул вперед. Когда ожившая статуя доковыляла до входа в пещеру, сверкнула яркая вспышка, нас окатила волна нестерпимого жара, несмотря на то что мы стояли метрах в пятидесяти от эпицентра.

Мезлен закрутился, сбивая пламя со своего балахона, как собачонка, пытающаяся поймать собственный хвост. Я подскочил к некроманту и накрыл его своим плащом, загасив огонь.

— Даже сильнее, чем я ожидал, — виновато улыбнулся маг, стирая копоть с лица. Конец аккуратной испанской бородки Мезлена укоротился и закурчавился, но вроде бы некромант особо не пострадал. От земляного человека осталась только горсть золы, перемешанной с оплавленным песком.

Пещера была самым значимым и секретным из всех объектов Морту, это подземелье нашел Снупи, с пристрастием допрашивавший пленников, и, по-моему, он перенапряг жевательные мышцы…

Когда зев пещеры достаточно остыл, мы осторожно вошли. Вторую ловушку обнаружил Снупи. Гоблин, всю дорогу внимательно осматривавший и даже обнюхивавший все вокруг, вдруг остановился как вкопанный.

— Смотри, Торн, — ткнул пальцем перед собой замерший посреди коридора разведчик. — Вот здесь все камни пола сильно потерты, по ним много ходили, а вот эта плита прямо как новая, на нее никто никогда не наступал.

Мы снова отошли назад, а Саэна пустила в подозрительный участок пола стрелу.

Наконечник с треском отскочил от камня, и тут же, сотрясая пещеру до основания, огромная каменная глыба рухнула в проход. Когда улеглась пыль, двинулись дальше. Спустя пару минут коридор уперся в каменную дверь, вышибить которую с ходу не удалось.

— У меня есть нужный инструмент в лагере, — ощупав дверь, сообщил Дварин. — Схожу-ка я за ним.

Пока ждали гнома, я подошел к преграде, рассматривая резьбу из сложных, незнакомых мне символов.

Внезапно за моей спиной рухнула каменная плита, отрезав от друзей. И тут же заскрежетала отворяемая дверь, в которую мы так настойчиво бились, — в проеме стоял ухмыляющийся лич.

— Вот мы и встретились, мой дорогой Торн, — не сказал, а прямо-таки мечтательно пропел Морту и бросил взгляд на сотрясающуюся под тяжкими ударами каменную плиту. — Твои псы очень стараются, но дверь продержится еще минут пятнадцать, у нас есть время для беседы, я специально для того сюда и заглянул.

И тут я заметил, что на последней фразе его тусклые глазенки стрельнули вверх и влево — если верить учебникам психологии, это верный признак того, что человек сейчас занят не воспоминаниями, а творчеством, а значит, врет. Отчего же ты, гадина, так брешешь и зачем тебе оно… Ладно, пока просто положим этот фактик в кладовочку памяти, сейчас есть неотложные дела.

— Я хотел задать тебе один вопрос. Что заставило тебя изменить великому делу тьмы, для которого и были созданы орки? — Морту смотрел на меня почти ласково, его взгляд снова стрельнул в направлении творческого полушария.

— Лучше ты скажи, нежить, зачем ты врешь даже сейчас, когда мы одни и нас никто не слышит? — вернул я ухмылку личу. — Ведь тебе сто раз плевать на все великие дела, кроме личненьких, так что не строй из себя борца за идею, эгоистичная рожа.

— А ты неглуп, орк, но сильно недооцениваешь меня.

— Скорее ты переоцениваешь свои возможности.