И Олег начинал вспоминать статьи из различных журналов, связанные с аналогичной проблемой. И нигде, как он помнил, не говорилось о таком простом и легком решении, которое пришло ему в голову.

– Наверное, я действительно талант, наверное, я действительно кое-чего стою. Эх, дали бы мне сейчас возможность! Я бы такое сделал…

И тут его взгляд упал на нары, застеленные серым тюремным одеялом.

– Черт подери, зачем я обо всем этом думаю? К чему все это сейчас – все эти формулы, все эти красивые решения? Вот дадут мне в руки топор или пилу и буду я на морозе валить сосны да елки.

В коридоре послышались шаги. Олег остановился посреди камеры. За дверью звякнули ключи, щелкнул замок, и смазанная дверь абсолютно бесшумно открылась. В камеру вошел старший прапорщик.

Олег Пескаренко инстинктивно отступил на шаг и завел руки за спину. Прапорщик вытащил из кармана спичку и стал ковыряться в передних зубах.

Олег Пескаренко с брезгливостью смотрел на этого здоровенного сытого мужика с седеющими висками.

– Подойди ко мне, – приказал надзиратель.

Олег сделал шаг навстречу.

– Повернись ко мне спиной.

Олег выполнил приказание. Прапорщик схватил Олега за шею, запрокинул ему голову и сунул в рот капсулу. Олег хотел ее выплюнуть, но это ему не удалось.

Капсула хрустнула во рту, и Олег несколько секунд судорожно извивался и корчился в руках дюжего прапорщика. Затем его тело обмякло, изо рта пошла пена, и старший прапорщик аккуратно опустил обмякшее, безжизненное тело заключенного тридцатишестилетнего Олега Владимировича Пескаренко на пол. Затем поправил фуражку, одернул китель и, повернувшись через левое плечо, покинул камеру, закрыв замок.

А через секунд двенадцать звук его шагов растворился в коридоре…

* * *

Одиннадцатилетний Сережа Пескаренко в это время вышел из подъезда дома на Комсомольском проспекте и, радуясь белому снегу, побежал к школе. Он боялся опоздать на урок физкультуры, ведь сегодня они должны были кататься на лыжах. Инна Игоревна Пескаренко стояла у окна с заплаканными глазами и смотрела на спешащего сына. Дочь Олега Пескаренко Саша еще спала: она ходила в школу во вторую смену.

* * *

Глеб Сиверов этим утром, стоя перед зеркалом с бритвой в руке, смотрел на свое отражение так, словно это была фотография – старая черно-белая фотография.

– Да, что-то медленно я прихожу в себя.

Он принялся намыливать щеки, следя за выражением собственных глаз в немного запотевшем зеркале.

– Что же этот день тебе несет, Глеб Сиверов по кличке Слепой? – И он сам ответил себе:

– Это известно только Богу и больше никому.

Отставной полковник КГБ Владимир Владиславович Савельев на самом деле был очень осторожным человеком. Едва оказавшись в Варшаве, где в общем-то можно было на некоторое время расслабиться, перевести дух, Владимир Владиславович незамедлительно занялся делом.

Он связался кое с кем из своих коллег, когда-то, еще при генерале Ярузельском, занимавших важные посты в службе Государственной безопасности. Сейчас они были не у дел, но Савельеву помогли. И с помощью полковника Ярослава Домуховского Владимир Владиславович раздобыл себе паспорт на чужое имя – естественно, паспорт был настоящий, – заплатив за эту услугу всего лишь десять тысяч долларов наличными, что для Владимира Владиславовича Савельева было небольшой потерей.

И уже через два дня он оказался в Германии, откуда благополучно переправился в Швейцарию. Там, в Женеве, он проверил счета в банке и уже из Женевы отправился в туманный Амстердам. В Амстердаме он задержался на неделю, полностью сменив имидж. Да и национальность у него была уже другая. Он остановился в дорогом отеле в центре Амстердама неподалеку от улицы Красных фонарей и был зарегистрирован в книге портье как коммерсант Мстислав Рыбчинский. Разумеется, долго жить под фамилией пана Рыбчинского Владимир Владиславович Савельев не собирался. Он был уверен, что в конце концов доберется до Соединенных Штатов и там сможет без труда купить себе другие документы, сменив и фамилию на менее звучную, и национальность.

«Лучше всего, если я буду евреем. Хотя евреи, как и поляки, живут по всему миру, – рассуждал Владимир Владиславович Савельев, глядя в окно на ночной Амстердам. – Здесь хорошо, но Голландия маленькая страна И если меня возьмутся искать, то в Голландии найти меня не составит большого труда, особенно если обратятся в Интерпол. Лучше всего, если я переберусь куда-нибудь в Америку – Мексику, Колумбию или Аргентину. Там будет видно».

А пока надо было добраться до Сан-Франциско, найти людей, связанных с наркотиками, и через них попытаться выйти на кого-нибудь из тех, кто заплатит деньги за бесценную дискету, которую Владимир Владиславович Савельев берег как зеницу ока. Ведь она являлась гарантом его безбедного существования Для себя он твердо решил, что дискету продаст не меньше, чем за два-три миллиона долларов, и желательно не одному человеку, а нескольким, в разных странах.

А затем, имея деньги, сделает пластическую операцию, достанет новые документы и будет себе жить припеваючи где-нибудь на теплом побережье. Будет любоваться пальмами, будет выращивать розы на своем участке и смотреть по телевизору репортажи с бывшей родины.

И пусть они там делают что хотят! Пусть воюют в Чечне, в Грузии или Абхазии… Пусть сто раз сменится власть, пусть к власти придет Жириновский или Баркашов со своими ребятами, пусть Россия вообще провалится в тартарары. Ему будет абсолютно безразлично.

Он станет каким-нибудь Мигелем или Себастьяном, а может быть, Смитом или Джонсоном – это не имеет никакого значения. Самое главное сейчас – покинуть Европу и оказаться в Штатах. А там выйти на богатых людей, договориться и выгодно продать то, чем он владеет.

Две скопированные дискеты были у него с собой, а оригинал хранился в Женеве, в специальном сейфе, который Савельев абонировал на имя Мстислава Рыбчинского.

В общем, Владимир Владиславович был уверен, что сможет преодолеть все препятствия и выйти целым и невредимым из этой ужасной переделки.

«Они хотели меня подставить! Меня, самого Савельева! Да я не такими делами ворочал в КГБ, и то всегда выходил сухим из воды. Ну да, не дослужился я до генерала… Да я и не хотел быть генералом, – успокаивал себя Владимир Владиславович, – зато теперь я богат. А буду еще богаче. Пройдет несколько месяцев, деньги за технологию поступят на счета в надежные банки, и я смогу пользоваться ими по своему усмотрению. И тогда сам черт мне не брат. А если захочу, найму убийц, отправлю их в Россию и закажу, чтобы Санчуковского и Зубова не стало. За деньги хороший киллер сделает все. Хотя, скорее всего, их даже не придется убивать, они погибнут сами – перегрызут горло друг другу».

* * *