Виктор проводил экономку взглядом и начал непростой разговор:

— К моему глубочайшему сожалению, графа Синицына пришлось отпустить. Да, карабин, брошенный на месте преступления, принадлежит ему. И отпечатки пальцев на нем тоже его. Но жена утверждает, что подозреваемый провел всю ночь с ней и уехал на службу в восемь. Да и вы с Кузьмой в один голос говорите, что видели дива.

Он повернулся и посмотрел на паренька:

— Ведь так?

— Не совсем, — сказал Кузьма, устремив темные стекла очков прямо Виктору в глаза, — я видел птицу. Очень большую, серую.

— Ты можешь ее описать? Стоп, нет. Давай ты мне подробно расскажешь, что именно ты видел.

Кузьма на минуту задумался.

— Я проснулся, когда Гермес Аркадьевич собирался на пробежку. Дверь хлопнула, я встал и вышел на улицу, на угол, где елки, подышать свежим воздухом.

— …покурить… — уточнил Гермес.

Кузьма, до это неотрывно смотревший в лицо Виктору, резко повернулся:

— Я не курю! — возмущенно воскликнул он.

— Ладно, верю, — Гермес усмехнулся.

Воспитание племянника шло полным ходом. Вообще, в возрасте Гермеса пора было воспитывать собственных детей. Но товарищу не везло с женщинами. Виктор понимал, что мириться с таким образом жизни, как у следователей и сыщиков, женщинам не просто. Это его Алена святая.

— Продолжай, — попросил он Кузьму.

Тот снова повернулся к полицейскому и вперил в него круглые стекла очков.

— Так вот. Потом Гермес Аркадьевич вышел за калитку. И див в форме кота больших размеров сбил его с ног, накрывая своим телом. Гермес Аркадьевич выставил щит и призвал Плеть.

— Так, подожди, как ты понял, что он выставил щит?

Юноша поднял руку и изобразил позу, которую, по всей видимости, принял Гермес.

— Вот. Вот так делают, когда держат щит.

— Учите его, что ли? — удивился Виктор.

— Немного, — подтвердил Гермес, — небольшие способности у него есть. Колдун уже не выйдет, а вот помощник в самый раз.

Виктор даже немного посочувствовал Кузе. От Гермеса он знал, что не все мальчики с силой колдуна поступали в Академию. Многие были слишком слабы, чтобы сдать вступительные экзамены. А многих, даже поступивших, немилосердно отчисляли на младших курсах. Хотя, по слухам, в старые времена неуспевающие юные колдуны десятками гибли во время экзаменов. Так что в чем-то этому Кузьме повезло. Колдуном он не станет, зато будет жив, и, если не заленится, Гермес устроит племяннику неплохое будущее.

И всё-таки было в парне что-то странное. Вот этот прямой взгляд, например. Подростки не любят смотреть в лицо, особенно представителям закона. Может быть, дело в очках? Глаз самого парня не видно.

— Рассказывай дальше, — сказал он.

— Так вот. Див Гермеса Аркадьевича повернулся и рыкнул на кусты. Потом зашатался, из-за ранения. Я на кусты посмотрел и увидел огромную серую птицу.

Виктор нахмурился:

— Погоди, — с сомнением проговорил он, — если тот див стрелял в человеческой форме, а в другой он не мог, а потом обратился птицей и улетел, то как ты смог его разглядеть? Гермес говорил, что див не ниже седьмого уровня. Разве человеческий глаз такое видит?

Кузьма на секунду задумался, не сводя с полицейского взгляда, а потом уверенно сказал:

— Я видел птицу. Она расправила крылья и поднялась в небо. А потом да, исчезла.

Виктор посмотрел на Гермеса. Тот кивнул. Вероятно, в момент взлета птица не торопилась. Но это надо узнать точно, подростки любят приврать, давая показания, и потому, что фантазия у них бурная, и для того, чтобы преувеличить свою значимость. Но, видимо, этот парень говорил правду.

— Хорошо. А потом?

— Наш див превратился в галку и за тем, серым. А Гермес Аркадьевич как закричит: «Назад, назад». А потом схватил его и в дом побежал. Ну и я зашел.

— Вот как, значит. Большая серая птица… И это не личина, так?

— Не личина, — вмешался в разговор Гермес, — смену истинной формы на личину я бы заметил. Это звериная форма того дива.

— Так… это нам почти ничего не дает. «Серых птиц» среди дивов первого класса может оказаться немало. И это если нам предоставят доступ к личным данным хотя бы городских фамильяров. А если это кто-то пришлый… Но надо будет поискать. Вы уверены, что Синицын не мог никого нанять, чтобы расправиться с вами и Кузей, который младший?

Хотя дива Кузю, конечно, стоило бы считать старшим, но сейчас это не имело значения.

— Уверен. Синицын псих, возможно, но не идиот. Я бы не удивился, если бы он сам пытался меня застрелить. Но нанять кого-то с сильным дивом, а потом зачем-то дать ему свой карабин — это слишком глупо и бессмысленно. Да и зачем такому диву карабин? Он бы разорвал нас обоих без особого труда. Я был совершенно не готов к нападению. Что, признаю, было моей большой ошибкой.

— Тогда почему он вообще стрелял?

— Думаю, именно для того, чтобы в моей смерти обвинили человека.

— Синицына?

— Да, его. У нас с ним был конфликт, он вызывал меня на дуэль. Почему бы и нет?

— Но план провалился.

— Да, — Гермес откинулся на кресле, — на самом деле, если бы не Кузя, я сейчас был бы мертв. Но тот, кто придумал этот план, совершил серьезную ошибку. Он не учел Кузю в своих расчетах.

— Значит тот, кто подстроил всё это, знал о вашем конфликте с Синицыным, но не знал, что вас защищает сильный див? Это маловероятно.

— Разумеется, — согласился Гермес, — тот, кто строил этот план, знал про Кузю. Но не учел его некоторых особенностей. Дело в том, что Кузя не совсем обычный див.

— Ну, это я уже понял.

— Именно. Он не агрессивен. Вы, кстати, знаете, почему на колдунов охотятся с серебряными пулями?

Виктор покачал головой. Ему это тоже показалось странным. Таким калибром можно было завалить медведя. А серебро означало, что убить хотели дива, при том не слабого. Но он списал эти факты на то, что убийца знал о защищающем Гермеса диве.

— Серебро нейтрализует и блокирует колдовство и чары. Поэтому оно так сильно ранит дивов, обычная пуля или отскочила бы от шкуры Кузи, или прошла бы насквозь, а рана закрылась через секунду. Но и колдуны в подавляющем большинстве защищены. Кто-то чарами, кто-то колдовскими знаками. Но не от