час с мамой наедине, потеряла это время, когда могла находиться рядом. Сейчас не момент быть слабой, я должна быть рядом. Накинув наскоро пальто, я выбежала на улицу, следом за мной Джейк, а остальные остались дома. Меня никто и ничто не волновали сейчас, в моих мыслях жила мама, которая ждала меня в больнице, с которой я должна увидеться.

– Я довезу тебя, – крикнул он, на ходу залетая в машину.

Оказавшись в больнице, я будто во сне искала палату мамы. Медсестра, сидевшая в приёмном покое, выдала мне «обмундирование» и указала дорогу, куда стоит идти. Я ничего не замечала, а лишь слышала глухие удары сердца. Шаг за шагом приближалась к маме. Я чувствовала её в самой душе, как будто она находилась совсем рядом. Оставив Джейка сидеть в коридоре, зашла внутрь полутёмного помещения.

В комнате находилась одна кушетка, множество приборов, применение которых мне было неизвестно. Мама была обмотана трубками разного вида, торчавшие из носа, рук, живота и даже спины. Какая-то жидкость всё время ступала по ним. Я посмотрела на Дакоту и воспоминания окатили меня словно холодная вода. Словно вся жизнь мелькнула перед глазами. Наши сцепленные с ней руки, праздники проведённые в кругу семьи, крепкие объятия, нежные поцелуи, самые интересные сказки на ночь и самая любимая поддержка. Это всё объединяла в себе эта женщина – моя мама.

– Мама, – прошептала я, взяв её руку в свою трясущуюся от страха, – я скучаю по тебе.

Долгое время, как мне тогда казалось, сидя в тишине, думала над тем, что же всё-таки представляет из себя семья? Многие думают, что это лишь те, кто родил тебя на этот свет, кто является твоим родственником лишь путём кровной связи. Теперь я поняла, что для меня семьёй стали друзья, коллеги, мой босс – они все стали моими родными. Кровные узы тут не играют особой важной роли, ведь семью выбирает нам сердце и душа. Мама всегда говорила мне, что наши друзья – это отражение нас самих. Раньше я долго гадала, что же имела в виду эта мудрая женщина, а теперь вот поняла. Рано или поздно это осознание пришло бы ко мне, но каким путем … Чтобы найти тех, кто сможет стать тебе близким человеком, нужно для начала быть собой. Люди, которые разделяют твою точку зрения, проявляют интерес к тебе и твоей жизни, те, кто не предадут и всегда будут рядом – вот, кто настоящая семья. Сейчас я смотрела на маму и понимала, что она стала для меня маяком, путеводной звездой и если уйдёт она, то и уйдёт свет из моей жизни. Я не переживу, если потеряю и ее.

– Миа, – тихонечко прошептала Дакота, сжав моё запястье настолько слабо, что я невольно всхлипнула.

Я подняла голову и видела, как мама наблюдает за мной.

– Мама, я так рада … – договорить не сумела, слёзы душили меня, не позволяя связать и двух слов.

– Приляг рядом, – попросила она, чуток отодвигаясь.

Я, как и была в платье, наплевав на все правила, прилегла под боком Дакоты. В этот самый момент мне стало так уютно и тепло, как не было никогда и нигде на всем белом свете. Будто я вновь очутилась на родине, в родном доме с полной семьёй, в объятиях самой дорогой женщины моей жизни.

– Знаешь, а я ведь так и не узнала, что же всё-таки написал тебе папа, – прошептала она, улыбнувшись, – Эрик до последнего скрывал это.

– Так ты знаешь, что он умер? – сквозь ручей слёз спросила я.

– Конечно, я почувствовала это, как только он ушёл из жизни, – кивнула она, – знаешь, это как потерять часть себя самого. Вот ты был, а вот тебя нет.

– Я тебя понимаю, мам. Я чувствовала то же самое, когда погиб Ричард.

– Наш малыш … – тихо шепнула она, но в этом слове было столько материнской нежности, что больше слов и не требовалось, – Родная, обещай, что станешь снова играть. Ради нас.

– Я не подведу вас, – ответила я, поцеловав её в щеку, – а у меня письмо с собой, и я тоже его не читала еще.

– Тогда сделай милость, прочти его вслух, – сказала мама, прикрыв томно глаза.

Я открыла наконец конверт и вынула оттуда сложенный листок с текстом. Такой родной и знакомый почерк.

«Милая моя дочурка, не описать словами, как я горд за тебя – что ты стала такой женственной, умной, стала лучшей. Я горд за себя и мать, что мы сумели вырастить такую девочку. Я уверен, тебя ждёт многое в жизни как хорошего, так и плохого. Но знаю, ты справишься со всеми преградами, как и делала всегда.

Семьёй мы пережили много потерь, страданий и переживаний, но остались вместе, любимыми друг другом. В моём сердце никогда не угаснет тот лучик света, который ты даришь мне, появившись рядом. Даже не представляю себе жизни без тебя, без Дакоты и Дэвида. Это словно я и вовсе не я.

Меня терзают угрызения совести за то, что я был порой слишком жесток или груб с тобой, но игра стоила свеч – ты выросла прекрасной дамой, и я, положив руку на сердце, заявляю, что такую дочь, как ты, такого замечательного человека ждёт прекрасное, полное приключений будущее. Помни, папа всегда будет рядом с тобой.

Никогда не опускай руки, даже если кажется, что всё бесполезно.

Люблю тебя.

Искренне, твой отец, Эрик».

Пошарив еще рукой на дне, я обнаружила очередной лист и красную коробочку. Открыв её, увидела тот самый кулон, который подарил мне отец, но я думала, что потеряла его после злополучного знакомства с родителями Джейка. Приложив цепочку к груди, слёзы вновь обжигали мне глаза. Мама улыбалась и плакала одновременно, думая о том, как же всё-таки она сильно любила отца.

Распахнув еще один лист конверта, я стала читать и не верила своим глазам. Он прятал ответ из университета долгое время, желая преподнести сюрприз.

– Что там? – спросила мама.

– Меня приняли, – в ступоре произнесла я, – я поступила в институт, о котором мечтала еще с восьмого класса, – в этот момент я увидела глаза мамы, полные гордости и любви ко мне, отпечатавшийся в моей памяти навсегда. На меня еще никто так не смотрел и этот взгляд всю мою жизнь дарил уют и веру в себя.

– Литературный университет Нью-Йорка? – уточнила Дакота.

– Да, – кивнула я, обнимая её, – я люблю тебя, мам.

– И я тебя, милая, – слабо сказала она.

Глаза её закрывались, веки тяжелели, грудь вздымалась всё медленнее.