Ричер оставался возле окна гостиной, наблюдая за безмолвной улицей, и думал о Петерсоне, предоставив полицейским скорбеть в коридоре. Он слышал их голоса. Сначала они не хотели верить в то, что случилось, надеясь, что произошла ошибка. Ричер считал такое теоретически возможным, но крайне маловероятным. Оперативные рапорты с места происшествий часто оказывались ненадежными. Ранения в голову иногда интерпретировали неправильно. Глубокую кому люди принимали за смерть. Но в девяноста девяти случаях из ста рассчитывать на лучшее не имело никакого смысла. Ричер это прекрасно знал. Он был оптимистом, но не дураком.

Пять минут спустя плохие новости подтвердил шеф Холланд. Он подъехал, припарковался и вошел с дом вместе с волной холода. Его программа состояла из трех пунктов. Во-первых, он хотел лично сообщить своим людям о смерти Петерсона. Во-вторых, потребовал, чтобы они вернулись к своим обязанностям. Он послал офицера обратно в машину, дневную смену — в постель, одну из женщин ночной смены — в библиотеку, а вторую попросил сосредоточить внимание на входной двери. Холланд говорил спокойно и твердо, полностью держа ситуацию под контролем. Он оказался хорошим командиром. Конечно, задача была для него слишком сложной, но он продолжал двигаться и отдавать приказы. На глазах у Ричера очень многие командиры впадали в ступор, когда происходило нечто серьезное.

И третьим пунктом повестки дня был то ли приказ, то ли просьба. Холланд вошел в гостиную, посмотрел Ричеру в глаза и попросил его взглянуть на место преступления.

Джанет Солтер проснулась и встала, и сейчас пряталась на кухне. Там ее и нашел Ричер. Она была полностью одета, и Джек заметил, что из кармана у нее торчит пистолет. Она знала, что он ей скажет.

— Да, мне известно, что нужно делать, — сказала она, нетерпеливо взмахнув рукой.

— Точно? — спросил Ричер.

Она кивнула:

— Подвал. Пистолет. Пароль.

— Когда?

— Сразу, как только что-нибудь произойдет. — Она немного помолчала. — Или до этого. Быть может, прямо сейчас.

— Неплохая идея, — сказал Ричер. — Убийца где-то рядом.

— Я знаю, что мне делать, — повторила Джанет Солтер.

Ричер сел на пассажирское сиденье седана Холланда, который сразу же направился в сторону города. Свернули налево, потом направо, проехали мимо кафе и магазина одежды, в котором делал покупки Ричер, затем промчались по узким переулкам и вскоре оказались в длинном квартале двухэтажных кирпичных зданий, приземистых и совершенно одинаковых. Возможно, раньше здесь располагались магазины, офисы или склады. Может быть, коммерческий центр Болтона. Теперь дома выглядели дряхлыми, а большинство и вовсе казались брошенными. Три подряд снесли, на их месте осталось пустое пространство размером сто футов на сорок, и его использовали в качестве временной парковки. Возможно, днем здесь стояло много машин, но сейчас было пусто. Все пространство засыпал снег со следами проехавшего грузовика. Теперь снег подморозило.

Пустую парковку охраняли две патрульные машины с включенными тревожными огнями. Их вращающиеся красные лучи ритмично скользили по окружающим поверхностям, то приближаясь, то удаляясь. В каждой машине за рулем сидело по одному полицейскому. Ричер их раньше не видел. Толпы, которую требовалось сдерживать, не было — слишком поздно и холодно для зевак.

Машина Петерсона стояла в левой части парковки. Двигатель все еще работал на холостом ходу. Стекло со стороны водителя оставалось опущенным. Вертикальные поперечины переднего бугеля плотно прижимались к глухой кирпичной стене соседнего здания.

Холланд остановил машину у тротуара и вылез наружу. Ричер последовал за ним, на ходу застегнув куртку и натянув шапку на уши. Эта улица шла с юга на север, и стены домов защищали их от ветра. Холодно, но терпимо. Они вместе вошли на парковку, не опасаясь испортить следы шин или отпечатки ног. Они попросту отсутствовали. Покрытый колеями снег напоминал гофрированное железо, только более твердое. Его поверхность стала глянцевитой и скользкой, и они подошли к машине Петерсона сзади, с трудом сохраняя равновесие. Из выхлопной трубы поднимался дымок. Автомобиль терпеливо стоял на месте, как верный слуга, дожидающийся новых приказов хозяина.

Под ногами скрипел лед, когда Ричер и Холланд подошли к дверце водителя и заглянули в открытое окно. Ноги Петерсона оставались над педалями газа и тормоза, а тело повернулось в поясе. Он упал на бок. Пистолет лежал в кобуре. Голова была откинута назад, шея вывернута, одна щека прижата к обивке, словно он искал что-то важное на полу под пассажирским сиденьем.

Ричер обогнул багажник — его колени на мгновение окунулись в облачко дыма из выхлопной трубы, — прошел вдоль дальнего бока машины к передней дверце со стороны пассажира, положил руку в перчатке на ручку и распахнул дверцу. Затем он присел на корточки. Петерсон смотрел на него невидящими глазами. В центре лба появился третий глаз: входное отверстие от пули, расположенное идеально, как и у адвоката на двухполосной дороге на востоке. Почти наверняка калибр девять миллиметров. Стреляли с близкого расстояния. Ричер заметил на коже легкие ожоги, похожие на едва заметную татуировку, оставленную порохом. Вероятно, стреляли с пяти футов.

Выходного отверстия не было. Пуля осталась в голове Петерсона и деформировалась, ударившись о стенки черепа. Редкий случай для выстрела с близкого расстояния пулей такого калибра. Очевидно, у Петерсона был толстый череп.

Не могло быть никаких сомнений в том, что полицейский мертв. Ричер достаточно разбирался в баллистике и человеческой анатомии и видел слишком много мертвецов, чтобы сразу это понять. Однако он проверил: снял перчатку и приложил два теплых пальца к холодной коже за ухом Петерсона. Пульс отсутствовал. Никаких ощущений, только восковое присутствие трупа, мягкое и твердое, абсолютно чуждое для прикосновения живого человека.

Ричер снова надел перчатку.

Он обратил внимание, что рычаг переключения скоростей стоит на первой передаче. Рация продолжала тихонько работать, из нее доносились регулярный шум помех и тихие неразборчивые голоса.

— Ладно, — сказал Ричер.

— Ты видел достаточно? — спросил Холланд.

— Да.

— Что произошло?

— Я не знаю.

— Почему он сразу не поехал домой?

— Я не знаю.

— Он искал стрелка, — сказал Холланд.

— Вы все его ищете.

— Но сегодня у него были другие задачи. Значит, он решил проявить инициативу. Ты знаешь, почему?

— Нет.

— Он хотел произвести на тебя впечатление.

— На меня?

— Ты стал для него наставником. Ты ему помогал. Может быть, подталкивал.

— В самом деле?

— Ты сказал ему, какие шаги следует предпринять относительно мертвого адвоката. А фотографии? Ты сказал, что делать с мертвым байкером. Вы обсуждали с ним многие вещи. Он должен был стать следующим шефом полиции. Петерсон хотел быть хорошим шефом. Он был готов слушать кого угодно.