— Я не смогу просто уйти от Никлоса. Я должна быть рядом. Как можно извернуться в этих условиях?

— Есть способ, — вновь уклонился Арт, как-то странно на меня взглянув. — Но он тебе не понравится. И, к сожалению, мы не смогли найти иного пути.

Сняв с печки чайничек и разлив кипяток по чашкам, заваривая травяной настой, он протянул его со словами:

— Боюсь, нам придётся на время усыпить ариус.

* * *

Так работает зелье эльфов.

Первоначальный план ушастых как уберечь от судьбы белокрылой включал в себя именно этот рецепт, по которому ариус уснёт и ничто не сможет его пробудить. Потребуется не один день, чтобы эффект выветрился, а до того я буду беззащитной.

— И как это может помочь?! — сидя на кровати, поджав под себя ноги, восклицала я. — Сам продумай, сделка заключается не с ариусом, а со мной! Какое он имеет отношение к этому?!

— Например такое, что, когда ты выпьешь его, крылья станут зелёными. Ты не альбинос. Белыми они выглядят из-за ариуса. Простившись с ним, ты перестанешь быть той самой кэррой Селестой Каргат, которая так нужна королю. И станешь просто моей женой. Селестой Гадельер, как и должно было быть, — внятно объяснял Арт, с улыбкой поглядывая на меня, допивая отвар. — Эльфы всё объяснили. Это сработает. Потребуется несколько часов, но после навигатор Никлоса исчезнет, он больше не будет тебя видеть, а после военных действий русалок, мы легко затеряемся в море. Уйдём на всех парусах.

— Мне нужно вернуться во дворец, — сказала я, клацнув зубами о край чашки. От пара вспотел лоб, но меня вновь обуял холод. — Я должна завершить начатое. А потом — нам даже не придётся ничего делать. Без вечного Никлос успокоится. Я дала подводному миру силу, чтобы вновь усыпить Ктуула. Осталось только извлечь его.

Арт нахмурился, кажется, ему не понравились мои слова. Он отставил чашку на столик и потребовал от меня подобных объяснений. Я говорила достаточно долго, рассказывая всё: начиная с первой встречи с Ктуулом и заканчивая тем, что рассказал мне Агондарий. О способе, как извлечь вечного. Единственное, я умолчала о договоре с Кукулейко. Мне показалось стыдным говорить о том, что пообещала убить человека.

Во время монолога, Арт несколько раз подливал кипяток мне в чашку, добавляя новые травки и чаинки, замечая, что дрожу от холода. Он накинул на плечи тёплое одеяло, бросил ещё дров в печку, а после обнял, разогревая моё тело.

— Видимо, мне совсем плохо после всего, что сделала, — тихо шепчу, убаюканная его поглаживаниями и теплотой разгорячённого тела. — Прежде не приходилось так использовать свою силу. Это как заглянуть за ширму собственных возможностей. Увидеть следующий уровень. Грандиозное зрелище! Кажется, что я способна изменить саму суть мира… — бормочу сонно. Кружка почти выпала из рук, когда Арт забрал её у меня, ставя на столик.

— Поспи, моя звёздочка, — тихо проговорил он, целуя в висок и укладывая в постель. — Тебе нужно набраться сил.

* * *

Я будто медленно погружалась в перину из нежнейших лебединых перьев, обнажённая и вздрагивавшая от каждого их прикосновения к коже. Волнение накрывало томлением и приятной негой, пробегаясь по нервам искрящейся щекоткой, от которой внутри всё так и пело. Я чувствую губы на своём животе, он целует меня чуть ниже пупка, вычерчивая языком тропинку вниз, и я сладко выворачиваюсь вверх, подставляя грудь под его горячие руки.

Как будто вся — полотно под рукой художника, он водит по нему кисточкой, макая в краску чувств и я не знаю, где нажим усилится, а где будет едва ощутимое касание, от которого расцветут нежные розы под светом горячего солнца, к которому тянусь, чтобы попробовать вкус лета на кончике языка.

— Не могу дождаться, — говорит он и я открываю глаза, видя Артана над собой.

Мы полностью обнажены, но даже не помню, когда сбросила одежду. Я так соскучилась, что забыла обо всём, потянувшись к нему, меняясь местами и оказываясь сверху. Его довольная ухмылка греет сердце и тогда привстаю, чтобы медленно-медленно опуститься вниз, запрокидывая голову, пока он чуть сжимает моё горло, целуя распалённую почти до болезненной тяги грудь.

Почти сразу теряю контроль, он возвращает меня обратно в постель, возвышаясь надо мной, заслоняя тусклый свет лампы. В полутьме его светлые волосы темнеют, как и он сам превращается в тёмную глыбу, вдавливающую меня в тонкую ткань.

Я сильно прикусила нижнюю губу, мне почти больно от его торопливых движений, от того, как он сжимает мои запястья, прижимаясь с такой силой, что задыхаюсь от невыносимо быстрого темпа.

Артан неумолим, он будто заново завоёвывает меня, что-то доказывая самому себе, отчего нити слияния дрожат натянутыми лесками, готовыми вот-вот порваться. Но когда он кричит моё имя, в горячке забывая обо всём, а после опускаясь вниз, прижимаясь головой к груди и протягивая руку ко мне между ног, я падаю в ту же тьму, что и он, забившись под ним как маленькая птичка. В глазах потемнело и внутри разлился горячий огонь, накрывший такой тяжёлой усталостью, что я почти потеряла чувство веса мужчины надо мной.

— Я и не думал, что это будет так хорошо, — хриплым до чуждости голосом говорит он. Открывая глаза, смотрю в его лицо, полное истинного блаженства, и смеюсь.

— Как ты мог забыть наше лето? Порой мы не вылезали из постели несколько дней! — смех колокольчиком разносится по комнате, и я целую его, ощущая в себе его пальцы, разминающие меня снизу.

Без слов понимаю, что наша разлука требует ещё одного раунда и поэтому, вновь соблазнительно прикусив губу, откидываюсь обратно на подушку, подставляя шею под новые жаркие поцелуи, от которых темнеет в глазах и внутри сжимаются тысячи канатов, полных игольчатого наслаждения.

Я погружаюсь всё глубже и глубже, расслабляясь до абсолютной беззащитности, до срывов покровов, до желанной безмятежности, после которой всё видится в розоватой дымке с привкусом вина и шоколада. Будто слышен щебет птиц — так сердце радуется, что я вновь в объятиях возлюбленного и кошмар остался где-то там, позади, и теперь всё будет хорошо…

Не будет.

Я скорее почувствовала холодное дуновение от сквозняков, чем услышала голос в момент, когда меня подбросило на горную вершину наслаждения, от которой я раскинула руки в стороны, чувствуя мужские ладони на бёдрах, монолитом удерживающих меня над собой.

Голос шёл из-за спины. Жёсткий, обозлённый, полный неприкрытого торжества:

— Интересно, и что же у нас здесь происходит?..

Никлос

Глядя на неё спящую, Ник знал, что уже не сможет отступить. Всё, что было — привело к неотвратимости грядущего краха. Он знал о её лжи. Знал о планируемом побеге и был в курсе практически всего, кроме самого главного — как она обойдёт Сделку? Этот вопрос волновал не только короля, но и его учителя, который раз за разом обдумывал возможные планы смышлёного малого Артана Гадельера, который видимо придумал способ освободить Селесту, но как? Этого в письмах не было. И некто Клычок, арестованный сразу после последнего визита белокрылой, под пытками не выдал тайн своего друга.