И снова в карабине закончились патроны. И уже два мутанта тянут ко мне руки. Нет у меня времени сменить обойму. Но есть ятаган. И сжать его нужно крепко, так, чтобы стекающая с клинка гниль не затекала на рукоять. А если все-таки оружие выскользнет из рук, есть страховочный ремешок, руку нужно просунуть через него…

Голова у меня по-прежнему кружилась, перед глазами все плыло, но мною сейчас больше руководили боевые рефлексы, нежели разум. Поэтому я держался на ногах. И мощный всплеск резервных сил позволил мне с одного маху распороть живот рвущемуся ко мне зомби. Не знаю, то ли боль отвлекла его от меня, то ли животный инстинкт заставил его руками поймать вывалившиеся кишки, чтобы запихнуть их обратно. Так или иначе, он забыл обо мне, и я смог переключиться на другого. В этот раз я вонзил клинок в глаз покойнику, намотав на клинок остатки его прогнившего мозга…

Зомби напирали, но я без устали махал мечом, распарывая животы, глотки, вправляя мозги… И мои подчиненные уже перестали стрелять. В ход шло холодное оружие…

Я не сразу понял, что произошло чудо. Мой кривой клинок хватил пустоту с такой силой, что я едва удержался на ногах. Я подумал, что мне попался чересчур изворотливый зомби, сумевший нагнуться, чтобы избежать встречи с клинком. Но разлепив залитые гнойной слизью глаза, я увидел в проеме гаражных ворот розовое рассветное небо. Окровавленная масса, заполнившая собой весь гараж, все еще копошилась, некоторые тела пытались подняться, но это была уже беспомощная плоть. А зомби, которые могли бы нас атаковать, больше не было.

Шепот, шипение, сипы, протяжные стоны… Эти звуки издавали оживающие зосы. Они шевелятся, пытаются подняться, тянут к нам руки. Я вдруг ощутил, что чьи-то холодные пальцы пытаются схватить меня за горло. Чья-то отстреленная кисть, цепляясь за подсумки моего бронежилета, поднялась до его верхнего среза и сейчас готова меня задушить. Только силенок маловато.

Я смахнул с груди мертвую руку с такой небрежностью и даже беспечностью, будто это была гусеница, упавшая с ветки дерева мне на ворот. Я с головы до ног был заляпан трупной слизью, но так устал, что не мог думать об этом. Чувство брезгливости отошло на второй план.

Рядом со мной, пошатываясь, стоял Шарп, в руках у него два кинжала. Гуцул сидел, спиной прислонившись к тыльной стене. Закинув голову назад, он жадно вдыхал смрадный воздух. Видно, что силы его на исходе, слишком уж вымотался в схватке. Перед ним лежали два коротких меча – самурайский, наследство Скорняка, и египетский, Чижа.

Якут тоже положил на землю свой кортик с кривым клинком. Но он не сидел, а стоял на коленях, склонившись над Юлей.

Она была мертва. Зомби выдавили ей глаза, разорвали горло. Но, увы, это была не единственная наша потеря. Пуха мы нашли в куче мертвых тел. Зосы схватили его, выдернули из общего строя, потащили к воротам; далеко не ушли, но успели растерзать его труп…

– Так и не успел пополнить запас провизии, – едва ворочая языком, сказал я.

– Как же так! – услышал я за спиной стонущий голос Якута. – Они ведь поверили нам! Вика поверила, Юля… Верили, что все будет хорошо…

– Я им ничего не обещал! – жестко отрезал я.

– Да я не об этом… – схватился за голову Якут. – Ты прости меня, командир… И Баяна прости… Он же хотел как лучше… Для нас… Видно, не рождены мы для счастья… Правильно говорил Чиж, не любят нас боги…

– Ты, главное, сам себя люби. Тогда сможешь остаться человеком… Убираться нам нужно отсюда…

С трудом перебираясь через завалы из трупов, мы вытащили из гаража тела наших павших товарищей…

– Надо было вам утром уезжать, – сказал я. – Целей были бы…

– Уже утро, – кивнул Гуцул.

– Вчера утром…

– А ты, командир? Уехали бы, тебя оставили…

– Только и занимаетесь тем, что спасаете меня, – в горькой усмешке скривил я губы. – А я вас не смог спасти… Трое вас осталось… Всего трое…

– Но ведь остались.

– Выбираться нам отсюда надо…

– Камеры снимем, «Корды» и поедем, – предположил Гуцул.

– Не нужны нам камеры… А пару «Кордов», думаю, надо взять…

Я огляделся по сторонам. Нет нигде зомби, и кенги не скачут по крышам… Но это всего лишь передышка. Зосы прорвали оборону, четырех бойцов они уже убили, осталось только завершить начатое. Самое позднее, этой ночью они снова пойдут на приступ. А у нас уже нет ни сил, ни времени, ни возможностей, чтобы восстановить систему проволочных и минных заграждений. Даже из «Кордов» стрелять некому так, чтобы по всем направлениям…

Нет у нас шансов удержать блокпост. Ну а если предотвратить саму атаку?.. Как?.. Смутная мысль шевельнулась у меня в голове, но тут же придавленно затихла. Не было у меня сил, чтобы раздуть ее до полноты грандиозного плана… А может, и не надо тужиться, не надо ничего раздувать… Меньше думать, выпуская мысли в эфир… Не смогла же Марица узнать, какая у Юли фамилия. Потому что, сказала она, Юля в мыслях не открывается… Жуков открылся, Вика, но Юля – нет… И мне бы не мешало затормозить мыслительный процесс. Тем более что тяги для него не хватает…

Небо стремительно светлело, и нам уже не нужно было запускать ракеты, чтобы открыть невооруженному глазу страшную картину. Гараж забит телами мутантов, автопарк усыпан мертвецами, у ворот непогребенные груды, оставшиеся со вчерашней ночи. Асфальт, скользкий от физиологической слизи, мы сами по макушку в той же гадости. Но тихо вокруг, если не считать, как шипят и сипят оживающие трупы. По этим неугомонным приходится стрелять, нарушая тишину.

– Будем готовить машину к выезду, – решил я.

Из перевернутого бронетранспортера мы вытащили все оружие и боезапас. Загрузили все это в другой БТР с пушечно-пулеметной системой и гранатометом. Бросили туда несколько ящиков с патронами, остававшимися в штабе. В бане сохранилось немного холодной воды, этого хватило нам, чтобы вымыться. Была и одежда, чтобы переодеться, сменил я и бронежилет. Отмыл и насухо протер ятаган и ножны.

Я освежился, но силы ко мне от этого не вернулись. Я еле держался на ногах, голова моя гудела, как набатный колокол, заглушая нарождающиеся мысли. Еще немного, и я совсем свалюсь с ног. А работы, увы, непочатый край. Поэтому я пошел на то, чтобы вколоть себе допинг, обеспечивающий прилив сил на некоторое время.

Было уже совсем светло, когда утреннюю тишину заполнили вороньи крики. Птиц было немного, и они кружили в небе, как стервятники, выискивающие добычу. А поживы для падальщиков хоть отбавляй – сотни мертвых тел. Но трупы мало интересовали ворон. Они уже пресытились мертвечиной, поэтому летают тяжело, лениво. А их собратья и вовсе отсыпаются в лесочке, недалеко от заставы…

Мы подготовились к выезду. Сняли со станков два исправных «Корда», загрузили их в десантное отделение, под завязку забитое оружием, боеприпасами, канистрами с горючим, жалкими остатками продовольствия.