Лара ощутила тоскливую безысходность.

– Почему ты не меня не отпустишь? – устало спросила она. – Мы ведь выяснили, что я при всём желании не могу тебе помочь.

Угрюмый граф устроился рядом и дважды постучал в крышу, чтобы кучер трогался. Вопрос Лары остался без ответа.

– Теперь ты знаешь, что я не ведьма. Прошу, отпусти меня, – сказала она, злясь на себя за то, что гордость не позволит ей умолять.

Филипп вновь окинул Лару оценивающим взглядом, после чего, к её ужасу, стал развязывать красный шарф из тафты, которым был подпоясан его камзол.

– Я завяжу тебе глаза.

– Это ещё зачем?

– Чтобы ты не запомнила дорогу.

– Что?! – Она выставила ладони перед собой.

– Убери руки, иначе я тебя убью. – В полутьме экипажа угрожающе сверкнул эфес шпаги.

«Если бы я могла, я бы сама тебя убила».

– Ответь, куда ты меня везёшь?

Не трудясь что-либо объяснять, Филипп придвинулся ближе и обвязал голову Лары своим шарфом, полностью закрывая обзор. Когда она непроизвольно подняла руки, чтобы снять повязку, её схватили за запястья.

– Ещё раз так сделаешь, и я проткну тебе ладонь, – пообещал дворянчик.

Лара измученно выдохнула, складывая руки на коленях. Остаток пути они ехали молча.

«Занавески бы лучше задёрнул… Да и какую дорогу я запомню в такую темень?»

Когда экипаж остановился, Филипп, ни слова не говоря, взял её за талию и спустил на землю. Лара слегка закачалась, не сразу нащупав ногами камни мостовой. Глаза ничего не видели, зато нос улавливал свежий воздух ночи.

Что-то скрипнуло.

«Похоже, дверь».

Племянник епископа толкнул её вперёд, после чего взял за руку и долго вёл по лестнице вверх. Лара насчитала восемьдесят четыре ступеньки.

– Куда мы идём?

– Увидишь.

Неизвестность сводила с ума. То, что бывшая жертва не собирается её убивать, немного ободряло. Но и без убийства существует уйма способов отомстить женщине, растоптав её достоинство, и Филипп был явно человеком того склада, который не погнушается к ним прибегнуть.

Её окружил затхлый запах, снова послышался скрип, сменившийся лязгом. Лару ввели в какое-то холодное помещение. На миг повисла тишина, а потом на плечи легли знакомые руки – Лара поняла, что Филипп стоит у неё за спиной. Она покрылась мурашками, когда он задышал над её ухом и прошептал:

– Я даже целовать тебя не стану на прощание, чтобы не скрашивать твои последние часы хотя бы минутой удовольствия.

Дрожа всем телом, Лара сдёрнула повязку с глаз. Крохотное решётчатое окно, грязный тюфяк…

– Ты привёл меня обратно в тюрьму! – заорала она.

Граф как раз запирал дверь – и стоял он по другую её сторону.

– Прощай, бесполезная дрянь.

Лара вцепилась в прутья решётки.

– Ты позволишь меня повесить, зная, что я не ведьма?!

– О да.

– Выпусти меня, Филипп!

Тот, довольный своей местью, покачал головой и поднял на Лару глаза. Они горели зловещим блеском.

– Кто знает, может, ещё свидимся, барышня, – улыбнулся Филипп, а перестав улыбаться, добавил: – Если воскреснешь.

– Чтоб ты сдох! – Лара зубами разорвала красный шарф. – Больше никогда я не доверюсь ни одному мужчине на свете! – пообещала она, возбуждённо расхаживая по камере. – Всегда буду стойкой и неумолимой!

«Как будто у меня есть время испытать свою стойкость…»

Бросившись на тюфяк, она прислонилась к холодной стене. Спина начала медленно, но неотвратимо коченеть.

«Какая разница, всё равно умирать».

Лара переменила положение и выругалась, когда синяки на пояснице отозвались ноющей болью. Вспомнив, как больно было падать на булыжники, она стиснула зубы.

– Только попадись мне, рожа аристократская.

«Я так и не увидела своих родителей», – эта мысль пронзила мозг так остро, что после неё не могло быть уже ничего. Ни боли, ни воспоминаний.

Лара просидела около часа. Потом раздался лязг.

Она тряхнула головой, уверенная, что ей послышалось. Отчётливый звук шагов заставил передумать. В тиши прорезался голос:

– Вы… – И сразу умолк.

«Это был стражник», – подумала Лара, замирая на своём тюфяке.

Шаги приближались.

Лара знала, что она здесь единственная заключённая, и, если тот, кому принадлежат шаги, пришёл не к стражнику, он мог прийти только к ней.

Она выжидающе уставилась на решётчатую дверь. Кроме факела на стене коридора, решётку освещала луна, глядевшая прямо в окно. За дверью выросла тень.

«Не приведи господь…»

К железным прутьям прижалось лицо Андреаса. Найдя глазами Лару, он раздвинул губы в широкой улыбке, после чего требовательно и членораздельно спросил:

– Где моя лошадь?

Если прежде Лара была лишь растеряна, то теперь ещё и разъярена.

– Ты для этого сюда пришёл?

– Ты украла мою лошадь.

– Ты знаешь, что меня завтра повесят?

– Знаю. Я пришёл тебя спасать. Но сперва скажи, где Тьма.

– Меня не надо спасать. – Лара вскинула подбородок. – Я сама кого хочешь спасу.

Андреас с улыбкой закивал, после чего всерьёз поинтересовался:

– И каков твой замысел?

Та пожала плечами.

– Я пока не решила. Может быть, сбегу. А может, притворюсь мёртвой.

– Когда? Когда за тобой придут?

– Нет, когда будут вешать.

– Как ты притворишься мёртвой, если и так будешь мертва?

– Я постараюсь притвориться мёртвой до того, как умру, – настаивала Лара.

Андреас закатил глаза и, покачав головой, отошёл назад.

– Тебе сейчас будет очень больно…

– Нет, только не снова!

– …Зато потом ты сможешь спастись. – Он протянул руку.

– Гнусный котяра, не смей!

– Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх.

Даже зная, что её ждёт, Лара чуть не потеряла сознание. В сравнении с этой болью боль в спине была что нежная ласка. А в голове, перекрывая бешеный пульс, билась мысль: «Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ МОГУ».

Наконец она задышала. Огляделась. Сердце застучало ровнее. Мир опять сделался огромным и тусклым. Вокруг белых лап свернувшейся змейкой лежала верёвка.

«Одно удовольствие – можно выцарапать Андреасу глаза!»