— И вот это — действительно авантюра. Хотя Дурта сурами божится, что птичке хватит пары попаданий. Как минимум, для аварийной посадки.

— В таком случае отчего же не направить «коробочку» и против собственно орков? Если сделается возможным сломать их таранный строй…

— Нет «бэка» к пулемёту, — признался капитан, охлопывая взволновавшуюся было Ленту по тёплому сухому боку, — не успел украсть.

— Украсть? — выпучил глаз Содара. Термин ему был вполне знаком, но до понимания реалий капитализма наследный принц ещё явно не дорос.

— А ты как думал? — с раздражением сказал Немец. — Думал, мне в самом деле кто-то БТР продаст? «Коробочку» с консервации угнал, остальное… что удалось по ангарам начубайсить — то и начубайсил. Рации вон твои ненаглядные…

- «Калаши»?

— Исключено. Патронов мало, а напугать — строй не напугаешь.

— Спокойно, капитан! Моё предложение таково…

Ещё минуты три. В низине бряцало оружие, всхрапывали кони. Армия скрипела сандалиями, гвардия — луками. Солдаты спешно перекапывали землю на флангах, вбивали колья; эльфы разворачивали шатры походных лазаретов.

— Новатор, — сказал капитан, отрываясь от схемы. — Горжусь тобой. Но!

Содара поспешно встряхнул песочницу и обратился во слух.

— При одном условии: сам ты в заваруху не полезешь.

— Мой долг… — начал было принц, но Немец не дал ему разбагроветься.

— Твой долг — унаследовать империю. Впереди большая война. Степь сильна, на этом поле ничего не кончится, даже если сегодня и завтра мы разгромим орду наголову. Я отказался от командования, — в твою пользу! — совсем не только потому, что Адинам стар и…

— Его Величество отнюдь не желает видеть меня своим наследником! Его Величество… он пытался убить меня.

— А ты не сглатывай. Вот так. Нашёл время бабу из себя строить. Пытался — и пытался; не сумел же. Дурак у тебя батя, что поделать. Ты-то сам не уподобляйся.

— Капитан Немец!.. — зло сказал Содара.

— Вот так. Ну, не дурак, не дурак. Мудрый правитель, всё такое. За что его добрым-то прозвали?

— Его Величество воспретил рубить кисти рук за ковыряние в носу и ушах, равно как и….

— Вот видишь. И правда добрый. А что пытался — так это Пагди виноват.

Немец подождал, пока эта мысль укоренится в голове принца.

— Ты не задумывался, — вкрадчиво сказал он наконец, — как так вышло, что твоя сестра, принцесса — и запала на лесного эльфёнка?

— Я по-прежнему не вполне уверен, что сия история грядущего правдива.

— Кави врать незачем. Старшему, я имею в виду. Здесь и сейчас ему эта правда ничем не поможет, а вот навредить — ого-го как навредит. Думай.

— Пагди? — сказал принц, подумав.

— Правильно. Я по-вашему читать не умею, да и времени нет в свитках копаться. Но вот вопросы: а — с чего бы бате твоему так ко мне воспылать? и бэ — что там Манас-то пишет про падение Варты?

Содара всё-таки был очень, очень молод. Он поднял на капитана полный надежды одинокий глаз, раскрыл рот…

— Нарочный! — раздался крик одного из гвардейцев охранения.

Орки в конце концов согласились начать обмен заложниками.

Меняли всех на всех, не чинясь. Так уж было принято в Вишве. Капитан сперва ехать не хотел — толкнуло любопытство. Но ничего особо важного разглядеть пока не удавалось, — привычная оптика давала более полное представление о раскладе предстоящего сражения, — так что Немец сосредоточился на обмене.

Пленных орков набралось пятнадцать голов. Тяжёлых разметили на телеге, остальные, — привязанные, конечно, — двигались к точке обмена самоходом. Чуя близкую свободу, «зелёные человечки» веселились, харкались по сторонам и горланили какой-то местный шансон, пока охрана не отходила их плётками.

— А только я бы всё ж таки взял хоть два десятка женщин. Зачем нам полон? Лучше ж женщин взять.

Гвардейский сержант сильно сердил капитана, но орать на него ввиду неприятеля было никак нельзя.

— Ты что несёшь, сержант? — прошипел Немец. — Это товарищи твои боевые, у гробниц захваченные. Какие бабы тебе, совсем оскотинел?

— А только не понимаю ж я Вас, сударь капитан, — так же тихо, но убеждённо заявил гвардеец, — зачем они нам? Теперь уж… Я бы лучше женщин взял.

Капитан зло сплюнул, остро жалея, что не случилось возможности взять с собой того же Сену. Этого туповатого гвардейца, — если переживёт кампанию, — он твёрдо вознамерился загнать в самый дальний гарнизон.

Две группы всадников медленно сближались посреди равнины. Дальше на север разворачивались ряды степняков.

«Да», подумал капитан, «удовольствие от того, что ты просто живёшь, очевиднее именно тогда, когда ты имеешь варианты это удовольствие потерять».

Отвлекаясь от вредных мыслей, он присмотрелся к лагерю противника.

Противника было много, шатров тоже от души. За лагерем, над дальним лесом колыхалось в воздухе смутное сероватое марево — шаманы прикрывали от чужих взглядов парящего в небе дракона.

— Змей же, сударь капитан, — подсказал сержант, чувствуя и пытаясь хоть как-то сгладить неудовольствие Немца, — только змей же на землю никогда не садится, он же как садится, сразу ж умирает.

— Ты встречался с драконами?

— Нет.

— Тогда откуда знаешь?

— Все же знают. Что ж тут знать?

Капитан отвернулся: орки подъехали уже совсем близко. Их делегацию возглавлял массивный, широкоплечий, не по погоде легко одетый детина в такой же металлической маске, какую носил Урмика.

Переговорщики сошлись; все спешились. Выполнять воинское приветствие Немцу сейчас и в голову бы не пришло, но на кивок главаря он ответил.

— Хастагра, — глухо произнёс орк.

Это имя капитан уже знал: выручать из плена Урмику прибыл его старший брат.

— Немец, — ответил Немец, радуясь, что его-то имя короче на целый слог.

Хастагра молча мотнул шлемом в сторону двух волокуш. Капитан указал на телегу. Хастагра кивнул и, не проронив больше ни слова, отправился проверять «товар». Немец помедлил и шагнул к волокушам.

Пленные, — всего шесть человек, — лежали на досках вповалку. Это не вызвало беспокойства капитана — свою партию он доставил не хуже. Его несколько волновали откромсанные на допросах части тел, — пострадал не только Урмика, — хотя Содара и его лейтенанты в один голос уверяли, что на подобные мелочи орки и внимания не обратят.

Он подошёл ближе, понемногу настораживаясь всё больше. От волокуш потянуло тяжёлым, мясным запахом.

— Это ж шаманы, суров не чтят, — произнёс тихий голос у него за спиной. — Надо было женщин взять.