– Прошлой ночью, почему ты не вернулась, я хотел спать с тобой.

Она хмурится и смотрит куда-то в сторону.

– Я… не знаю. Я испугалась.

– Меня?

Черт, зачем я так? И почему я спрашиваю ее об этом?! Проклятый алкоголь. Львица кивает, и это разрывает мое сердце. Она боится меня?

– Какого черта, Елена?

Выпрямляюсь и хватаю ее щеки, чтобы она посмотрела на меня. Я больше ничего не вижу вокруг, только ее печальное лицо. Она покачала головой.

– Не знаю, – прошептала она.

Открываю рот, но заговорить не получается.

– От тебя ужасно воняет, – говорит она через некоторое время.

– Ну и ладно!

Она смеется, и я чувствую, как она теребит мои джинсы.

Я положил руку на ее плечо.

– О!

Но, черт возьми, разве я не держал руки на ее лице? Я что, заснул?

– Тиг, почти четыре утра. Снимай уже джинсы, и мы закончим с этим, черт побери. Я хочу лечь спать!

– Ммм… только если ты будешь спать со мной. Не хочу спать без тебя.

Молчание. Мои джинсы сползают с меня. Успеваю схватить свои боксеры.

– Ой, прости, – захихикала львица.

– Тебя забавляет раздевать меня?

– Вот еще! Давай, вставай… Кровать недалеко.

– Ты спишь со мной?

– Хорошо. В конце концов, я буду спать, а ты – бегать в ванную. Поднимайся.

Львица дергает меня за руку, встаю. Получается. Прижимаюсь к ней и смеюсь. От нее приятно пахнет, ведь она не пила ни капли. Я единственный – ну, вместе с Бенито – пили, как не в себя.

– Алкоголик, – вздыхает львица.

– Только для тебя, любимая…

Делаю несколько шагов, много шагов, слишком много шагов, прежде чем рухнуть на кровать. Как хорошо! Чувствую, как рядом со мной садится львица. Мои глаза сами собой закрылись или сейчас темно? Мне холодно в одних трусах.

– Держи…

Натягиваю на себя одеяло, которое протягивает мне Елена, и прикасаюсь к ее руке. Хватаю ее и притягиваю ближе. Она слишком далеко, черт побери.

Целую ее ладонь.

– Рвотный поцелуй, – бормочу я, не отпуская ее.

Она смеется. Мне нравится. Осыпаю поцелуями ее ладонь, затем нащупываю запястье.

Елена вздыхает и снова тихо смеется. Я мог бы делать это часами, днями, и будь я зайкой, я бы делал это, даже не заботясь о том, сколько времени мне понадобится, чтобы устать от прикосновения к ее коже.

– Спасибо за вечер, Тиг.

Слушаю ее и погружаюсь в сон.

* * *

Бенито продолжает смотреть на банку конфет на моем столе. Мне их дала Натали.

Пусть даже не смеет к ним прикасаться – это все мне. Натали должна приехать завтра, и я жду этого с нетерпением.

– А почему она тебя не усыновит, твоя Солис? – спросил Бенито, вырезая что-то ножницами.

Нам скоро десять лет, и теперь у нас большие комнаты. Энн поселила нас вместе с Бенито. Сейчас мы должны делать домашнее задание, но я не хочу.

– Все-таки почему? – снова спросил Бенито.

– Потому что она не может.

– Почему она не может? Она просто не хочет и наверняка оставит тебя здесь.

Не люблю, когда он так говорит. Натали постоянно приходит ко мне с тех пор, как я оставался у нее два года назад, и я знаю, что ей грустно оставлять меня здесь. Каждый раз, когда она уходит, она плачет. Натали говорит, что все в порядке, но я вижу по ее глазам, что на ее сердце печаль… Я тоже каждый раз плачу. Но я прячусь, потому что, если об этом узнают другие, они будут смеяться. Они говорят, что у меня нет настоящей мамы, а мне все равно. Натали моя мама, и когда-нибудь я буду жить с ней. Как только достигну нужного возраста, я уеду отсюда.

– Потому что таков закон, – говорит она мне. Если бы она могла, то уже усыновила бы меня.

Он смеется и кидает мне в лицо ручку.

– Пфф, ты слишком глуп, Тиг. Мы никому не нужны, так что перестань воображать, будто у тебя есть мать!

Ненавижу его, когда он так говорит! Кидаю в него ручку. Она попадает ему прямо в глаз, и в ответ он швыряет в меня весь свой пенал.

– Ты завидуешь! – кричу я.

– Вот еще. К тому же она некрасивая, эта Натали.

Я его ударю! Бросаю в него книгой. Мы оба встаем. Я знаю, что он всегда побеждает и что мы окажемся в чулане для наказаний, но мне все равно: Натали никакая не уродина!

* * *

– Бенито и Тиган! Успокойтесь! – повышает голос учитель.

Мы не любим математику, это отстой, и, кроме того, Бенито сказал мне, что Дэйв болен. Кажется, его тошнило, и все над ним смеялись.

Ну вот. Он заставил меня отдать ему все конфеты, которые мне подарила Натали. Он сказал, что стукнет меня головой о стену, если я скажу «нет», поэтому я все отдал, а он все съел у меня на глазах. Я не плакал. Но был очень близок к этому.

Кто-то стучит в дверь класса, Энн просовывает голову.

– Здравствуйте. Тиган, иди со мной, пожалуйста.

Мы с Бенито смотрим друг на друга, он толкает меня.

– Что ты сделал? – шепчет он.

Пожимаю плечами. Я не знаю.

– Ну же, Тиган!

Почему Энн кричит на меня на глазах у всех? Она бросает на меня свой сердитый взгляд, я тут же встаю и иду с ней. В коридоре она хватает меня за руку и очень сильно тянет.

– Ты делаешь мне больно!

– Хватит! У меня из-за тебя полно неприятностей, так что заткнись!

Умолкаю, но не даю ей схватить меня.

– Ладно, я иду за тобой.

– Говори со мной правильно, Тиган, будь осторожен.

Знаю, что она говорит о чулане для наказаний.

Я не хочу туда, поэтому больше ничего не говорю.

Мы подходим к кабинету надзирателей. Она толкает меня, чтобы я вошел, и я сразу вижу Натали. Подбегаю и прыгаю на нее. Она всегда хорошо пахнет, моя мама.

– Тиг, ты в порядке?

– Да. Почему Энн разозлилась? – спрашиваю я.

– Ничего, просто сегодня ты поедешь со мной. Мне нужно тебя кое с кем познакомить, – ответила Натали.