Гномы не преувеличили, когда поведали моррону в шермдарнских степях, что яд диковинного растения практически мгновенно проникает в металл, причем чем выше качество стали, тем быстрее. На выщербленном лезвии меча капли яда исчезли мгновенно, а вот в слегка подточенные и частично избавленные от ржавчины гвозди впитались за три-четыре секунды.

Теперь Дарк вздохнул с облегчением, ведь он был готов ко встрече с любым противником. Отойдя от обезглавленного цветка, уже не источавшего притягательный аромат, моррон позволил себе ненадолго задержаться, чтобы вытащить шипы, впившиеся в ноги. Острые инородные предметы, глубоко проникшие в мышцы от пояса до колен, причиняли боль при малейшем движении. Она, конечно, была вполне терпимой, но необычайно раздражала Аламеза, точно так же, как не дает покоя крошечный камушек, залетевший в сапог. Избавиться от остальных, уже истративших весь яд колючек можно было и позже, ведь кожаная куртка шеварийского пехотинца оказалась достойной преградой на их пути и не позволила глубоко проникнуть в плоть.

Относительно легко справившись с этой задачей, Дарк закинул за спину котомку и поспешил продолжить путь, уже не таясь и не опасаясь встреч с дикими обитателями подземелья. Реальную угрозу хищники еще представляли, ведь они могли притаиться и напасть на торопившегося моррона внезапно, из укрытия, однако времени в запасе у Дарка оставалось не очень много, так что приходилось идти на малый риск, чтобы избежать большой беды. Передовые отряды врагов скорее всего покинули стоянку, а отступавшие махаканцы, возможно, уже достигли пропасти, через которую была возведена переправа. Румбиро мог не дождаться его возвращения и, почувствовав близость шеварийцев, слишком рано отдать приказ разрушить мост. Даже лучшие из лучших командиры порой совершают ошибки, тем более когда их подручные настолько недисциплинированны, что самовольно, без всякого предупреждения, покидают отряд во время боевых действий.

* * *

Беда коварна и всегда приходит именно с той стороны, с которой не ожидаешь, и выбирает для нападения самый неожиданный миг. С четверть часа моррон быстро бежал, держа отравленный меч наготове в руке и неусыпно наблюдая за каждым кустом, за каждой щелью в скале, мимо которой проходил его путь. Окружающий мир был красив и враждебен, он таил в себе множество опасностей и как будто только и ждал, когда одинокий путник потеряет бдительность.

Быстрый бег и постоянное напряжение изрядно утомили моррона, что, впрочем, немудрено, поскольку Дарк уже не помнил, когда в последний раз спал и ел. Румбиро отменно его поил, но вот о еде для старого друга не позаботился, наверное, потому, что давненько позабыл, как важна для всех живых существ пища. Так всегда бывает, если сам чем-то не пользуешься, то считаешь это необязательным и для остальных. Что люди, что гномы постоянно совершают одну и ту же ошибку – меряют мир лишь на свой аршин, почему-то забывая о том, что важные для них вещи могут оказаться никчемными для остальных и, соответственно, наоборот.

Отменно вымощенный участок караванного пути сменился обычной дорогой, обильно покрытой россыпью мелких камней. Бежать стало намного труднее, да и местность была здесь гораздо опасней. Справа не было даже обочины, там сразу возвышалась неровная вертикаль скалы со множеством выбоин и глубоких трещин, в каждой из которых могла притаиться голодная тварь. Хотя будь Дарк хищником, то засел бы в засаду по другую сторону от дороги; там, где высокая растительность то и дело сменялась оврагами и впадинами. К тому же протоптанная за века сапожищами гномов да проторенная скрипучими колесами груженых телег колея постоянно петляла, и из-за любого внезапного поворота на Дарка мог выскочить один или сразу несколько клыкастых и когтистых врагов.

Время от времени до слуха моррона доносились всевозможные тревожные звуки: то отрывистое пощелкивание, то приглушенный рык, то отдаленный вой вышедшего или выползшего на охоту зверя. Дикие обитатели пещер явно почуяли запах, исходивший от окровавленной куртки, но пока не нападали, то ли преследуя быстро перемещавшуюся дичь, то ли готовя западню.

Пребывавший в постоянном напряжении, Аламез позволил себе расслабиться лишь тогда, когда миновал очередной крутой поворот дороги и сразу же за ним увидел небольшой отряд гномов, точнее, Сынов Великого Горна. Шестеро махаканских воителей мирно сидели кружком прямо посередине колеи и распивали небольшой бочонок, не обращая при этом никакого внимания на дорогу. Дарк сразу понял, что это не часовые, охранявшие покой отряда, и не разведчики, следившие за приближением врага, а специально высланная навстречу ему боевая группа. Альто предвидел, что у моррона могли возникнуть трудности, и отправил подмогу, которая почему-то взялась своевольничать и недобросовестно исполнила приказ, усевшись пить.

Стараясь унять внезапно вскипевшую внутри злость, Аламез специально замедлил бег, а затем и вовсе перешел на шаг. Хоть поступок встречающих был возмутителен и, без всяких сомнений, заслуживал разбирательства военного трибунала, но склока в данный момент и при данных обстоятельствах была ни к чему. Сыны Великого Горна знали, что вскоре встретят смерть, и позволяли себе некие вольности. А любая попытка укрепить пошатнувшуюся дисциплину привела бы лишь к противоположным последствиям.

Любители выпивки приметили Дарка, только когда он приблизился к группе примерно на тридцать шагов, но при этом повели себя более чем странно. Вместо того чтобы приветствовать моррона маханием рук или выкриками, махаканцы дружно вскочили на короткие ножки и вскинули арбалеты, нацелив их на союзника. Аламез резко остановился, пытаясь понять, в чем дело, и только после непозволительно долгого замешательства в целую пару секунд сообразил, что к чему. За его спиной внезапно возникло движение, заставившее моррона инстинктивно согнуться, присесть, отпрянуть прыжком в сторону и тут же развернуться, выставив вперед на полусогнутой руке отравленный меч. Издав чудовищный грохот, сотрясая землю и подняв клубы пыли, на то самое место, где он только что стоял, приземлился огромный, напрочь лишенный шерсти и глаз зверь. Внешне тварь напоминала обритую собаку, но только чересчур клыкастую, слишком мускулистую, да размером в полтора человеческих роста и добрых четыре метра длиной.

Промахнувшись, чудовище тут же решило достать ускользнувшую в самый последний момент добычу мощным и быстрым ударом когтистой лапы, но едва успело поднять вверх мускулистую конечность и развернуть в сторону Дарка на две третьих состоявшую из зловонной пасти морду, как в его тушу почти одновременно вонзились шесть арбалетных болтов. Несмотря на то что ни один из них не попал в жизненно важные органы, страшный зверь мгновенно обмяк и грузно повалился на землю.

«Надо же, не один я, выходит, догадался отравой пользоваться! – подумал моррон, выпрямляясь в полный рост и с любопытством осматривая испускавшего последний дух зверя. – Только интересно, какой?! Что-то я по дороге срезанных цветов более не видел…»

– Мало того, что мешкать, так аще и ротозейничать изволим, милостивый государь! Ужо притомились, вас ожидаючи, аж на семь осьмых бочонка притомились… – нарочито важно, с упреком произнес один из троих подошедших гномов, не глядя на Дарка, но зато внимательно осматривая только что прекратившую дышать тварь. – Слышь, Ерука, кажись, энто манкрикор… только чой-то большой, да и хвостяры нет…