За час до суда я всё-таки смог внушить Брайану, что он не должен подставлять Лив. Друг сделал правильный вывод и порвал заявление, хотя Олли этого не знает.

Мои показания, раскрывающие всю мерзкую личину отца, уже прикреплены к делу. Показания друзей о том, самом первом изнасиловании, также перед глазами прокурора округа, судьи и присяжных. От последних зависит наша судьба. В состав группы присяжных входят обычные люди – та самая общественность, которая так любит Саймона Шоу. В общем, надежды почти нет.

Олли пришла на суд, и я, отгораживаясь от происходящего, смотрю на неё. Вижу, как она измотана, как переживает. Ведь с нашей последней встречи прошло две недели. Две недели ожидания и неизвестности кого угодно могут измотать.

И, боже, я не стою всех её слёз и переживаний. Не стою её любви.

С усилием проглатываю подступающий к горлу ком. Вымученно улыбаюсь, хотя стараюсь, чтобы улыбка выглядела ободряющей.

Ни хрена не получается.

А вот Олли посылает мне ласковую улыбку, и я так благодарен, и я такой эгоист…

Конечно, я эгоист, ведь должен был отпустить её. Очевидно же, что наши отношения, в которых изначально была одна гребаная ложь, не могли закончиться чем-то хорошим. А они закончатся сегодня. Потому что Саймон Шоу никогда не проигрывает, и из этой переделки ни мне, ни моим друзьям не выпутаться. Хотя они тут ни при чём.

Показания об этом я тоже дал. Только я должен и буду отвечать. А самое ужасное, что я ни о чем не жалею. Я давно должен был дать ему отпор. Дать волю кулакам точно так же, как делал он раньше.

– Суд и присяжные удаляются для совещания, – громко объявляет судья.

Рядом со мной садится Брайан.

– Сегодня я уволил второго бармена, – выдаёт он.

Боже, какое сейчас это имеет значение? Бросаю на него понурый взгляд.

– Я проверил его счета, недавно ему упала очень приличная сумма денег, – продолжает Брайан, а я оживляюсь. – Наверняка от Саймона. Если этот сукин сын знал о том, что я под него копаю, значит, и сам копал под меня. Знал о Лив и о ваших отношениях. Ему нужно было тебя спровоцировать, и он это сделал. Нужно было вытащить Лив на сцену – и вуаля, она там. Я недооценил твоего папашу…

– Как нам это поможет? – отмахиваюсь от его причитаний. Мы все недооценили Саймона Шоу.

– Никак, – он пожимает плечами. – Все обвинения против него бездоказательны, разве что…

– Нет, – сухо роняю я.

– Ты уверен? – тут же спрашивает он.

– Да, уверен. Ты не станешь приплетать сюда мою мать.

– Но она же тоже жертва Саймона, – говорит он с мольбой. – У нас нет никаких улик, чтобы предоставить суду и доказать правдивость обвинений. Пока это расценивается как жалкая попытка оклеветать доброе имя твоего папаши.

Брайан ощетинивается.

– Почему ты не хочешь ей позвонить?

Последние две недели друг умоляет меня привлечь к делу мою маму, пригласить её в суд и дать показания против Саймона. Но её история далека от совершенства. Когда-то очень давно она покусилась на жизнь Саймона, чтобы убежать от него. И это не просто не нужно ворошить, это нельзя ворошить, иначе моя мама пострадает. А я сыт по горло разрушениями и страданиями, которые принёс мой отец, а теперь и я.

– Нет, и всё, – отбриваю я. – Это не обсуждается.

Оборачиваюсь. С тоской смотрю на Олли. А она смотрит на меня с недоумением. Конечно, она ждала, что её пригласят на дачу показаний. Но она не фигурирует в деле, её просто там не было.

– Ты ей скажешь? – спрашиваю у Брайана.

– Нет, ты ей скажешь. Когда покинешь это место.

– Мне бы твой оптимизм, друг, – безрадостно хмыкаю я.

– Прекрати, – грозно одергивает меня Брай. – Если суд проигнорирует показания, и тебе будет грозить срок, мы будем настаивать на домашнем аресте под крупный залог. Деньги мы найдём…

От мыслей о деньгах меня передёргивает. Возможность заработать превратилась в крупное поражение. Мало того, что все деньги, вырученные с лотов, ушли обратно на лицевые счета покупателей, так ещё и клуб оброс репутацией, от которой невозможно будет отмыться. Теперь каждый в этом городе будет обходить стороной яхт-клуб и всех нас. А Саймон, вероятно, из любимца публики превратится в жертву, пригревшую на груди сына-отморозка. И его станут любить ещё сильнее.

Его нет в зале. По слухам, он на реабилитации в Нью-Хейвене, в каком-то очень дорогом пансионате на берегу Атлантики. И я рад, что его тут нет. Кулаки всё ещё сжимаются от воспоминаний. Желание его избивать всё ещё горит во мне пламенем возмездия.

Нет, я ни о чем не жалею.

– Удивительно, что отец Криса бессилен, – тихо шепчет мне Брайан, оборачиваясь на родителей Васкеса и Холта.

– Ничего удивительного. Они тоже под колпаком моего отца. Бизнес Холтов косвенно, но зависит от Саймона, как и драгоценное место Васкеса-старшего в парламенте, – так же тихо отвечаю я, но не оборачиваюсь, не смотрю на родителей друзей.

Не хочу видеть в их глазах презрение. А они меня презирают, я это точно знаю.

– Знаешь, лучше совсем не иметь родителей, – грустно хмыкает Брай, отворачиваясь от них.

– У тебя есть Олли. Она твоя семья.

– У тебя тоже она есть. И если ты решил смириться, принять свою участь, знай, она тебе этого не позволит. Так же, как и я. Мы справимся, Килл.

Рука друга сжимает моё плечо. Что бы я без них делал? Без друзей, без Олли…

Оборачиваюсь, смотрю на девушку, потом бросаю взгляд на охранника. Хочется просто встать и подойти к Лив, просто сжать её в своих объятьях, просто забыться хоть на минуту…

Но я не могу этого сделать. Охранник, приставленный ко мне, этого не позволит, даже если попросит Брайан. Он сейчас бессилен, он сделал всё, что мог. Моя судьба в руках присяжных и адвоката – бесплатного адвоката, предоставленного городом. В общем… надежды почти нет.

Всё, что остаётся – это смотреть на Лив, любоваться её красотой, позволяя своим фантазиям мечтать о скорой возможности быть с ней рядом.

* * *

В ожидании приговора проходит очень много времени. Брайан покидает меня, чтобы попробовать узнать, в чем заминка, но тоже пропадает. Все на взводе. Все устали. Но просто ждут.

Брай возвращается в каком-то странно возбуждённом состоянии.

– Есть новости, – говорит он, падая рядом. – По делу Саймона появились новые улики, – тараторит, поглядывая на дверь, за которой сейчас решается моя судьба. – Шериф привёз какое-то видео, которое таинственным образом попало сегодня в участок.

– Какое видео? – не понимаю я.

– Понятия не имею, – шепчет Брай. – Вот только там, – кивает на дверь, – все на ушах стоят, – он улыбается. – Но у меня есть мыслишки, что это может быть за видео. И откуда оно появилось…