Вскоре после того, как они покинули указательный столб, надежды Артемиса Энтрери разбились – поскольку в конце первой же улицы, по которой они прошли, товарищи обнаружили ограждённое поле с брошенными старыми повозками, чахлыми деревьями и кустами, и – пауками. Большими белыми пауками, размером с кулак, прядущими прекрасную паутину, длинные нити которой тянулись от дерева к дереву, а оттуда – к перевёрнутой повозке.

У конца ограды располагался небольшой домишко, а за ним – каменная стена высотой по грудь и водяное колесо, скрипящее и журчащее.

Энтрери хитро покосился на Джарлакса.

- Ну?

- Это ничего не значит, - ответил тот, но не особо убедительно.

- Это значит, что у них есть пауки, - сказал Энтрери.

- Пауки есть и в Лускане, - парировал Джарлакс. – Пауки есть в Гонтлгриме. Пауки есть в Глубоководье. Пауки есть в Калимпорте. Пауки есть везде!

- Такие? – возразил Энтрери. – Повстречайся нам такое поле в Лускане, пришлось бы нанимать Главную башню, чтобы они побыстрее стёрли всё это в порошок!

- Не делай поспешных выводов, - сказал ему Джарлакс.

- Я-то не делаю. В отличие от тебя, судя по всему.

Товарищи прошли вдоль ограды, чтобы взглянуть поближе на водяное колесо по другую сторону дома, но замахали перед собой руками, чтобы отогнать запах. Однако они остановились, захваченные до крайности любопытным зрелищем.

Большой двор, пожалуй с четверть акра, был ограждён стенами, одна из которых была даже построена вдоль ледникового льда, в котором была вырезана глубокая и широкая ниша. В нише и здесь, у противоположной стены, виднелись озёрца воды, а вращавшееся колесо, судя по всему, переносило жидкость из ближайшего пруда обратно в ледяную нишу.

Уровень воды рядом с ними опускался с каждым поворотом колеса, и вскоре они увидели, что пруд кишит извивающимися созданиями, похожими на угрей или на змей.

Кэтти-бри наморщила нос и закрыла ладонью лицо.

- Похоже, не всё здесь такое прекрасное, - признал Джарлакс, корча рот, чтобы прогнать привкус вони.

- Что это, Девять Адов, такое? – спросил Зак, когда одно из этих существ подалось вперёд – выскользнуло из воды, скорее как улитка, чем как змея. А может, это был угорь – или длинная, узкая рыбина. Он не знал, но чем бы это ни было, оно поползло по каменному двору, выделяя густую слизь.

Затем пришли остальные, целыми дюжинами, ползая, даже немного плавая в густой жидкости, которая растекалась вокруг них, укрывая землю густым блеском и заполняя воздух омерзительным запахом.

- Миксины! – раздался в дверях дома возглас, и друзья обернулись, увидев стоящего там эвендроу. – А, гости! Ну что ж, не стойте там, когда вокруг ползают миксины. Потом десяток дней вся еда будет вонять у вас во рту!

Они зашагали обратно вдоль стены, и дроу взмахом пригласил их к себе в дом – в лавку модной одежды, как они обнаружили.

- Ты назвал их миксинами, - заметила Кэтти-бри, входя внутрь рядом с дроу.

- Флегмовы рыбы, - объяснил он. – Миксины, да, или миксиновые.

- Почему ты терпишь их в такой близости от дома?

- О, я здесь не живу. Я, мы… - он обвёл рукой других, нескольких дроу и дварфов-курит, орудующих иглами и сидевших за ткацкими станками. Пара дварфов, склонившихся над продолговатым корытом в дальнем конце помещения, помешивая его длинными палками, носила маски, полностью закрывающие лицо. – Мы здесь создаём.

- Ткачи, - понял Энтрери. – Это объясняет пауков.

Выражение на лице дроу помогло понять остальным, что Энтрери говорил на всеобщем языке поверхности вместо языка дроу. Энтрери тоже это заметил и быстро повторил свои слова, чтобы хозяин мог их понять.

- Да, мерзкие восьминогие твари, - сказал эвендроу. – Они едят жуков, а их тут множество, но иногда птенцы топорки подходят слишком близко. Мы постоянно укрепляем ограду, чтобы держать гуляющих цыплят снаружи, а пауков – внутри.

- Они взаперти? – спросил Джарлакс, бросив полный надежды взгляд на товарищей.

- В Мензоберранзане могут убить за заточение паука под замок, - сказал Зак Энтрери и Кэтти-бри на поверхностном всеобщем.

- Они – коренные обитатели этой земли и Кадижа, - ответил эвендроу. – Когда скеллобелец находит одного такого паука, он зовёт нас – если он непроизвольно его не раздавил – и мы забираем зверя. Понимаете, белые пауки прядут самые прочные и гладкие нити.

- Паук может перелезть через ограду, - напомнил ему Энтрери.

- Да, но миксиновую флегму им не пересечь, - ответил ткач.

- Для этого вы и держите миксин? – спросила Кэтти-бри. – Но всё равно, эта вонь!

- Вонь пропадает, если обработать и высушить слизь, - сказал ей эвендроу. – Но нет, миксины не только для пауков – мы могли бы удержать их другим способом. Эта слизь помогает нам создавать лучшие доспехи в мире – и сохранять тепло. Надев такую перчатку на руку, вы её даже не почувствуете. Давайте покажу.

- Потрясающе, - сказал Джарлакс, когда они покинули небольшое здание спустя какое-то время. Он размял пальцы на левой руке, расправляя и сгибая их, восхищаясь перчатками из шёлка и слизи, которые подарил ему ткач. Они были по большей части белыми, пронизанными полосами ярко-оранжевого цвета, складывающимися в тонкий узор, похожий на календулу – вышивка столь изящная и затейливая, что перчатка казалась кружевами, а не твёрдым сукном.

- Пожалуйста, - сказал Закнафейн, чья будоражащая история о потере волос Джарлакса стала платой за перчатки.

- Они прекрасны, - признала Кэтти-бри.

- Не просто прекрасны, - объяснил Джарлакс. Он стянул перчатку и протянул ей. – Я совершенно её не чувствую, просто кожа как будто становится глаже и мягче. Но всё равно, в ней есть что-то весомое – немного слизи, я уверен.

Кэтти-бри натянула перчатку, на мгновение прислушалась к своим ощущениям, затем согласно кивнула.

- Доспехи, сказал он, - произнёс Джарлакс. – И, возможно, оружие – вроде тех железных кастетов, которые громилы из Лускана часто надевают на руку перед дракой.

Энтрери фыркнул и потряс головой с преисполненным отвращения видом.

- Что такое? – спросил Джарлакс.

- Ничего.

- Нет никакого «ничего», - упрекнула его Кэтти-бри. – Мы либо гости, либо пленники в этой чужой земле. Не надо утаивать никаких ощущений, страхов или интуитивных чувств.

- Оглядитесь вокруг, - сказал Энтрери и обратил внимание остальных на широкую лестницу, ведущую к большому