печатался весь тираж одновременно, всегда текст размещен на одной стороне листа, и лишь фальцовка и приведение экземпляров к надлежащему окончательному виду производились двумя путями: для особых экземпляров листы склеивались поочередно в свиток, а обычные экземпляры получались посредством фальцовки листов попарно текстом наружу (как до сих пор делается при изготовлении японских ксилографических книг), а затем такие двойные листы сшивались в тетрадь. Иногда в литературе вопроса встречается высокопарное «переплетено в виде кодекса», но в сущности – это обычное скрепление на прокол у корешка. Бумага для всех экземпляров употреблена одна и та же – белая не слишком плотная лощеная бумага хорошего качества.

Судя по тому, что «Пражская легенда» в ковчеге действительно представляет собой исключительную редкость, а экземпляров в тетрадях только у нас было как минимум три и несколько проходили неподалеку, то складывается впечатление, что численность той части тиража, которая издана в виде тетради, сильно превышает указанное число 110. Как минимум раз в пять. Собственно, многие из таких экземпляров и имеют заглавный лист без всякой раскраски, что подтверждает нашу мысль о том, что простых экземпляров «Пражской легенды» было отпечатано сильно больше, нежели декларированные 110.

Отдельно нужно сказать о некоторой особенности антикварного рынка в случае с «Пражской легендой». Столь сильное различие, когда экземпляр в свитке стоил много десятков тысяч долларов и все равно был ненаходим, а обычный экземпляр трудно было продать за пять тысяч, хотя бумага их не отличалась при издании, быстро спровоцировало традиционную реакцию антикварного рынка: время от времени появляются экземпляры книги в свитке, полностью раскрашенные «поклонниками творчества» Лисицкого, но поскольку ковчег сделать заново затруднительно, то при этом говорится, что «к сожалению, экземпляр без ковчега». Как правило, это мастерски переделанный экземпляр обычной части тиража, только уже разделенный на листы, отпрессованный, заново склеенный, раскрашенный. Вроде как основа подлинная, но на выходе – искусный фальсификат.

«Козочка»

«Хад-Гадья» (Цикл иллюстраций Элиэзера (Эль) Лисицкого к еврейской песне, завершающей пасхальный Седер; точный перевод названия песни – «Один ягненок»). Киев: Культур-Лига, 1919. Папка, в которую вложены 12 листов, скрепленных по левому краю льняной нитью. Порядок листов: заглавный лист (цветной), титульный лист (в одну черную краску), 10 листов цветных иллюстраций. Бумага плотная, чуть желтоватая. Издательская папка сделана из одного листа высотою в размер блока: собственно верхняя часть, спинка и клапан. Бумага папки ломкая, лилового цвета. Тираж 75 экземпляров.

Рисунки в книге, а это в общем-то даже не книга, а графическая серия или альбом, воспроизведены в технике цветной цинкографии. Хотя во многих источниках говорится, будто это литография (и порой даже утверждается, что автолитография), – это ошибочные утверждения. Литографирована в этом издании лишь одна издательская папка. Нам, признаться, не вполне понятно, почему папка литографированная, а иллюстрации цинкографические, но если посмотреть на книгу вживую – сразу очевидно, что литографирование папки выполнено не слишком четко и аккуратно. Видимо, это было, с одной стороны, следствием проблем 1919 года с качественными полиграфическими материалами, с другой же – цинкография всегда являлась непревзойденным по качеству способом воспроизведения штрихового рисунка. И хотя ныне почему-то литография, даже репродукционная, почитается «более оригинальной», нежели цинкография – для художника такой дилеммы не существовало, и он избрал способ, которым наиболее точно передавал его творческий замысел.

Поскольку книга (собственно блок из 12 листов) отпечатана на качественной плотной бумаге, хотя бы и немного ломкой, вопрос сохранности экземпляра связан прежде всего с издательской папкой. Она, как и бывает с папками и обложками, сама по себе подвергалась большим «читательским нагрузкам» и почти всегда потрепана по углам и сгибам, иногда утрачен малый внутренний клапан папки; но в любом случае наличие папки или хотя бы двух ее сторонок – уже редкость. Не стоит забывать, что «Козочка» прежде всего – красивая и яркая детская книжка, и только во второй половине XX века она стала восприниматься как графическая серия и шедевр еврейского искусства. Отсюда и чрезвычайная редкость комплектных экземпляров.

Немного о рукописях

Когда речь заходит о еврейских рукописях, то в голове представляются пергаменные свитки Торы. Действительно, именно Тора (пятикнижие Моисея) была и остается наиболее встречающимся типом еврейских рукописей, какие обращаются на антикварном рынке. Они, как правило, недешевы, декоративны – в России их обычно покупают лишь для подарков.

Основным же опасным моментом, который связан с еврейскими рукописями, является их фальсифицирование. Но, конечно, не фальсифицирование свитков Торы. Обычно для фальсификации, независимо от раздела антикварной торговли, избирается некий ценный предмет, который может быть «изготовлен заново» без чрезмерных трудозатрат, – это либо малостраничная книжка или графическая серия, в рукописях – это автограф, отдельный рисунок, отдельный лист, но уж точно не кодекс.

В области еврейских рукописей наиболее частым объектом фальсификации стали так называемые ктубы – свадебные контракты европейских евреев, которые зачитывались раввинами и вручались женам; поясним, что название во множественном числе правильнее звучало бы ктубот, но мы позволим себе здесь неуклюжую русификацию.

Традиционно ктуба написана на листе пергамена, который по своему формату порой напоминает патент на чин екатерининской эпохи; хотя и форма, и размер варьируются. Этот документ имеет наряду с текстом на арамейском языке богатую орнаментику, обычно с элементами геральдики. Тот тип ктубы, о котором мы говорим, – обычно декоративен и является не просто рукописным документом, но произведением каллиграфии и миниатюры (особенно замечательны итальянские ктубы). Долгое время столь богато декорированные ктубы почти не встречались в продаже; об их существовании оказалось возможным узнавать или из литературы, или из сообщений о библиотечных кражах (в ленинградской Публичной библиотеке, например, похитили совершенно выдающийся брачный договор, то есть ктубу XVIII века).

Однако последние лет двадцать на рынке они встречаются, но представляют собой практически только подделки. Причина состоит в том, что в Западной Европе работала или до сих пор работает целая фабрика по производству фальшивых этих документов. Для придания аутентичности основой для фальсификатов служит подлинный пергамен, снятый или с книги (тогда бережно сохраняется золототисненая рамка), или даже с предметов мебели. При этом очевидны и некоторые специфические особенности «исполнения» такого фальсификата: наличие мастики для грунтовки, особенно на «изломах» от сгибов; то есть как будто бы прежний владелец отреставрировал уже ветхую рукопись. Как и в большинстве случаев с другими фальсификатами, усиленная реставрация порой свидетельствует о том, что рукопись была изначально изготовлена заново на листе старого пергамена. Но распознаются эти подделки не всегда, и обычно требуется увидеть подлинную ктубу, чтобы иметь глаз для понимания различий. Особенно важно и то, что зачастую подделки изготовлены по эталонным образцам и могут называться музейными муляжами. Впрочем,