Я скинула туфли и свернулась калачиком на диване. Мысли были настолько рассеяны, что я не могла вспомнить даже свое настоящее имя. Смирившись с тем, что мне не удастся успокоиться или прийти к какому-либо решению, я закрыла глаза и попыталась уснуть. Сон, тяжелый и неприятный, навалился на меня. Во сне я бежала по лесу от кого-то или от чего-то. Мне не было страшно, но я знала, что должна скрыться. Я бежала и бежала, пока не оказалась перед своим домом в Англии. От удивления я замерла и даже забыла, что мне нужно спрятаться. Дом состарился, а сад зарос. За ним явно никто не ухаживал уже много лет. В окнах дома было темно, и я решила, что в нем никто не живет.

– Иди вперед, – вдруг послышалось слева от меня. Голос показался мне до боли знакомым. Этот голос я узнала бы и через тысячу лет. Повернувшись, я увидела Диану. Она стояла и улыбалась мне. Ее белая ночная рубашка запачкалась в крови. Сестра выглядела так же, как в день своей смерти.

– Не бойся, – сказала она еще раз.

Я смотрела на нее, не в силах вымолвить ни слова. Вдруг, как это ни странно для сна, я почувствовала, что кто-то взял меня за правую руку.

Я повернула голову и увидела Джона, настороженно смотревшего на меня. В отличие от Дианы, он не выглядел, как в день своей смерти, – худым, бледным и измученным, Джон предстал передо мной таким, каким я его увидела много лет назад, – молодым и красивым.

Он держал меня за руку и не давал ступить и шагу к дому. Я почувствовала, что начинаю плакать. Мне захотелось обнять Джона, но, как только я попыталась сделать это, сразу проснулась.

Мое лицо оказалось мокрым от слез, а в горле пересохло, словно я не пила целый день. На улице уже стемнело. Взглянув на часы, я поняла, что проспала действительно долго: стрелки показывали половину третьего ночи. Нехотя встав, я зажгла свет. Гостиная наполнилась тяжелым желтым светом. Я зажмурилась на какое-то время, но, привыкнув, направилась к диванному столику, на котором стоял графин с водой.

Наполнив стакан, я, не останавливаясь, осушила его. Сев в кресло, стоявшее напротив столика, опять потянулась за графином, решив, что не полностью утолила жажду, и увидела пачку писем и журналов – почту, которую забывала просмотреть. Все еще находясь в полусонном состоянии, сама того не сознавая, я потянулась к конвертам.

Несколько медицинских журналов, которые выписывал Джон, тут же полетели в камин. Мне не хотелось смотреть на них и вспоминать о муже. Еще несколько писем, адресованных ему, я отложила в сторону. Я знала, что даже после смерти Джона не притронусь к ним и не стану читать. И тут я увидела маленький желтый конверт, адресованный мне. Это показалось мне очень странным, ведь, кроме Марка, мне никто не писал, а его последнее письмо я получила на прошлой неделе, правда, еще не открыла. Я повертела конверт в руках. Письмо пришло из Венгрии. Удивилась еще больше, я ведь не знала никого, кто бы жил в этой стране.

Я осторожно открыла конверт и развернула сложенный в два раза листок. Письмо, написанное немного неразборчивым и очень мелким почерком, оказалось не слишком длинным. Уже после первых строчек я почувствовала, как волосы зашевелились у меня на голове.

«Дорогая, миссис Митчелл!

Прошло столько лет после нашей встречи, что, боюсь, ты можешь не вспомнить меня. Меня зовут Ясмин. Около двадцати восьми лет назад мы с тобой попали в жуткий переплет, из которого, к счастью, нам удалось выбраться живыми.

Может, ты думала, что я забыла тебя? Нет, это не так. Мы с Гордием всегда следили за тобой и твоей жизнью. Не напрямую, конечно, а через знакомых и друзей, которые у нас были и за океаном.

Я много раз порывалась написать тебе, узнать, как у тебя дела, но муж отговаривал. В каком-то смысле я была с ним согласна. Ты вышла замуж за хорошего человека и жила счастливой, обеспеченной жизнью. Такие призраки прошлого, как мы, просто не имели права вмешиваться в нее.

Но сейчас обстоятельства изменились. Прежде чем написать тебе о моей просьбе, я пожалуй, расскажу немного о нашей жизни.

Думаю, ты помнишь, что мы расстались у реки. Течение унесло нас с Гордием от вас. Его ранили в руку, и сопротивляться реке он не мог. В конце концов нас вынесло на каменистый берег. Мы не знали, где вы и живы ли, но во что бы то ни стало хотели разыскать вас. Сначала подумали, что вы, возможно, направились к твоему дому, и тоже решили последовать туда. Однако у Гордия начался жар. Его рука загноилась, и мы были вынуждены остановиться в ближайшей деревне. Одна добрая женщина приютила нас и помогла выходить Гордия. Пробыли мы у нее около месяца. Рана, которая на самом деле оказалась не очень серьезной, здорово пошатнула здоровье моего любимого. Думаю, пули были смазаны каким-то ядом. Когда Гордий окреп, мы продолжили свой путь к твоему дому, но почему-то за несколько миль до него я почувствовала, что там тебя нет и ты туда не приезжала. Я настояла на том, чтобы мы отправились в Лондон.

Не буду описывать тебе наш путь в столицу. Добравшись до города, вскоре узнали, что мы опоздали. Гордий догадался, что вы могли остановиться у Катрины, и мы двинулись туда.

Катрина подтвердила наши догадки, но где ты находишься сейчас, она не знала. Эта добрая женщина помогла нам деньгами и одеждой и сообщила, где можно найти Алессандро. Мы отправились по указанному адресу, но цыганский барон, у которого действительно жил Алессандро, сказал, что день назад мой брат ушел и не вернулся. Гордий стал интересоваться, не произошло ли чего-либо странного в городе за это время. Оказывается, был сильный пожар. Мы тут же отправились на пожарище. Расспросив толпу, Гордий узнал, что племянник хозяйки дома умчался куда-то несколько часов назад на наемном экипаже.

Ты бы знала, каких трудов нам стоило найти этот экипаж и узнать, куда вы уехали. Когда мы подошли к гостинице, где вы остановились, я увидела, как ты уже садишься в другой экипаж и уезжаешь. Все это так нелепо. Не правда ли?

Нам удалось уговорить извозчика последовать за вами.

Когда извозчик привез нас сначала в больницу, а потом на вокзал, я поняла – ты уезжаешь из Лондона, и это было правильным решением. Я хотела попрощаться с тобой и даже попыталась найти тебя в толпе, но так и не смогла. Хотя мне показалось, что я видела тебя в окне поезда, но, возможно, я просто ошиблась.

Мы пробыли в Лондоне еще несколько дней. Гордий нашел знакомых, которые одолжили нам денег, часть которых мы потратили на поиски моего брата. Увы, они не дали никаких результатов.

Гордий пытался узнать хоть что-то об Алессандро, но его судьба осталась неизвестной. Мы даже подкупили смотрителя морга, в котором хранились тела пострадавших при пожаре в том доме. Но, осмотрев обгоревшие останки нескольких мужчин, мы с Гордием поняли, что Алессандро среди них нет. В конце концов мы решили уехать из этой страны, подальше от воспоминаний.

Сначала мы поехали в Румынию к моим родителям. Они простили меня за мой побег и горько плакали, узнав о судьбе Алессандро. Отец с матерью благословили меня и Гордия, и мы наконец-то поженились. Через год уехали из Румынии в Венгрию. Здесь я родила нашего первенца, потом еще мальчика и девочку. Гордий работал на ипподроме – занимался лошадьми. Он был и остается лучшим наездником и дрессировщиком в городе. Наше счастье казалось таким безоблачным и полным, что иногда я не могла поверить в него. Даже война, начавшаяся в 1914 году, не затронула мою семью. Это было счастьем.