— Таа… Таади, — шепчет девочка, с трудом поворачивая голову к тому, кого она зовет. — Мне кажется, я скоро умру.

Человек в маске берет ее за руку и крепко сжимает, показывая, что он ее удержит, что не даст ей уйти так просто. Он будет сражаться за двоих, он победит всех великанов, которые попробуют ее унести. Он любит ее, как отец, как брат, как друг…

— Неправда, ты уже выздоравливаешь. Давай наберись терпения, — говорит он быстро, теребя ее бесплотное запястье.

Девочка едва заметно качает головой. Ее грустная улыбка переходит в гримасу боли.

— Нет. Я чувствую, что она приближается. Я вижу, что рядом с тобой сидит один из четырех бонз[49].

Человек таращит глаза и нервно хмыкает, поняв ошибку девочки.

— Ох, извини. Я вас не представил друг другу. Льом, вот Пхра Джай. Это… очень старый друг, — говорит он в конце концов смущенно.

Человек без лица не решается рассказать девочке свою историю, не решается открыть прошлое, которое объединяет его со старым монахом. У нее своих призраков хватает, армия чужих ей не нужна.

— Здравствуйте, Луанг Пи, — бормочет девочка боязливо.

Кажется, объяснения человека в маске ее не убедили. По рукам ее проходит дрожь, когда бонза своим легким, как облачко ладана, голосом здоровается с ней в ответ.

Чтобы успокоить Льом, человек приближается к ней вплотную и касается коленями ее плеча. Ему хочется взять ее на руки, защитить своим телом. Прижать ее голову к груди, заставить ее сердце забиться в такт своему, сильно и размеренно. Он медленно перемещается, приподнимает Льом и кладет ее голову себе на колени. Наркоманка опускает веки, задерживает дыхание, чтобы пережить потрясение от перемены позы, и испускает едва слышный вздох, ощутив прикосновение пылающего тела своего спасителя.

Когда она поднимает ресницы, стеклянная пелена пропадает, оставив красные прожилки на ее белках. Она смотрит на человека, сдерживающего слезы под своей маской. А монах с улыбкой наблюдает за объединением двух несчастных.

— Таади? — спрашивает девочка, нащупывая руку своего друга.

— Да?

— Таади… я… — Она вцепляется в его пальцы, словно это поможет ей закончить фразу. — Я очень хочу, чтобы ты показал мне свое лицо.

Человек в маске застывает. Девочка не отпускает его руку. Он чувствует ее ледяные пальцы в своей пылающей ладони. С тех самых пор, как она его встретила, она хочет знать тайну его лица. И сегодня, в агонии, повторяет свою просьбу. Он в панике морщится под своей искусственной личиной, ища способ не исполнить это немыслимое требование. Он смотрит на Пхра Джая, который кивает головой, чтобы подбодрить его: девочка имеет право соединить лицо и придуманное для него имя, узнать то, что он прячет в течение стольких лет.

Человек колеблется.

«Уходи! Я не хочу больше тебя видеть!» — звучит знакомый хриплый голос в его ушах.

А вдруг Льом тоже прогонит его из дома? А вдруг вид его изуродованного лица оборвет тонкую нить, соединяющую душу девочки с телом? А вдруг она от этого умрет?

— Пожалуйста…

Ее просьба становится вздохом. За ту неделю, которую она провела с ним, он часто слышал ее стоны. Он знает, как нарастает или слабеет ее шепот, повинуясь приказам требующего дозы тела. Он выучил модуляции ее голоса, то пронзительного, то сдавленного, в зависимости от силы лихорадки. Но этот умоляющий тон ему незнаком. Кажется, что ее жизнь зависит от его ответа.

— Я…

Он чувствует, как пылает кожа под приклеившейся к щекам маской. Снаружи бушует дождь, превратившийся в плотную завесу между окном комнаты и остальной столицей. Он не может отделаться от мысли, что небо решило замуровать их в гробу слез.

— Я не знаю.

Грохот грома, рычание тигра.

— Пожалуйста.

Она произнесла это слово шепотом, закрыв после просьбы глаза. Человек прекрасно чувствует, что девочка балансирует между жизнью и смертью. Он прижимает ладони к ее щекам, чтобы не дать ей впасть в забытье. Надо согреть ее кожу, вдохнуть силу в ее подбородок, который уже даже не дрожит.

— Хорошо.

Он знал, что, отгоняя ее кошмары, может забыть о собственных, знал, что, охраняя ее сон, может не спать, что ради ее улыбки может выйти на яркий свет. Но он не знал, что сумеет выпустить на волю монстра, спрятавшегося под его кожей.

Дрожа, человек развязывает тесемки, удерживающие маску на лице. Потом кладет левую руку на искусственную личину, чтобы выполнить желание капризного ребенка. Льом не сразу открывает глаза, давая своему покровителю время привыкнуть к мысли, что он себя разоблачил.

Потом она медленно поднимает ресницы, и ее взгляд встречается с взглядом человека без маски. Следует долгая пауза, нарушаемая неистовым грохотом муссона по жести, усталым жужжанием неоновой лампы за дверью, на лестнице, и глухим рычанием тигра. Человек не отводит взгляд. Теперь, особенно при поддержке Пхра Джая, он готов встретиться с девочкой глазами. Она не вздрагивает, не кричит, как он ожидал. Она просто рассматривает монстра на его лице горящими странным светом глазами.

— Ты красивый, — говорит она наконец таким ясным голосом, словно это зрелище ее вылечило. — Скажи мое имя.

— Что?

Человек не понимает. Ни ее реакции, ни ее просьбы. Он касается ее лба, чтобы определить температуру. У нее, наверное, лихорадка. Чем иначе можно объяснить то, что она нашла его красивым? И почему она просит произнести свое имя? Его рука ложится на ее лицо и чувствует, что оно горит. Девочка повторяет:

— Пожалуйста, скажи мое имя.

Человек бросает растерянный взгляд на Пхра Джая, который снова кивает. Тогда он подчиняется:

— Льом.

— Еще! — восклицает она, всплескивая руками, которые до того висели как плети.

— Льом.

— Еще! Еще пять раз! — говорит она, слегка приподнимаясь.

Он покорно повторяет. И, произнося имя в седьмой раз, он догадывается о смысле ее просьбы.

— Спасибо, — шепчет она с улыбкой. — Теперь я загадаю одно желание для нас двоих. И я уверена, что, благодаря тебе, оно осуществится.

Эта улыбка… Он никогда не видел ничего прекраснее. Глядя, как она расцветает на лице Льом, человек видит пейзажи, океаны, рай. Он видит, как девочка бегает по грязным лужам, представляя, что это бассейны с рыбками, видит, как она запрыгивает на столы, превращая их в театральные подмостки, видит, как она хохочет до упаду, слушая его истории. Он видит будущее, полное игр и счастья. Он видит, как отступает проклятие.