– Решат сохранить свою уникальность, – добавил Атал.

– Что будем делать с неприсоединившимися? – резко спросил Дэвид, уперев тяжёлый взгляд в Клаудию.

Он очень хотел услышать жёсткий ответ, который стал бы хорошим ответным ударом на выпад против Малкавиана, но Бруджа сдержалась.

– Отсутствие подписи означает лишь отсутствие подписи, – громко и очень спокойно произнёс Захар. – Я прекрасно понимаю, что многие братья не захотят иметь никаких договорённостей с Тайным Городом. Это их право. Их выбор. Но если они осознают выгоду Договора и станут придерживаться его положений, не подписывая документ, – я буду рад.

– Я понимаю ваш интерес, епископ, – с обманчивой мягкостью произнёс Тамим, намеренно выделив голосом титул Захара. – Но я хочу знать, что вы будете делать с теми братьями, которые сочтут положения Договора не соответствующими их мировоззрению? – Пауза. – И продолжат жить свободной жизнью.

– Вы вернётесь к практике походов очищения? – осведомился Атал.

– Мы от неё не отказывались, – жёстко напомнил Захар.

– И заставите нас принимать участие в убийствах?

– Только если вы этого захотите.

Сантьяга, который старался не вмешиваться в переговоры, тонко улыбнулся.

– Вы продолжите походы очищения? – продолжил наседать Диего. – Да или нет?

– Вы заставите нас принимать в них участие?

– Заставите убивать братьев?

– Не заставим.

– Почему?

– Сами справимся, – пожал плечами Треми.

– Неужели? – поднял брови Дэвид.

– До сих пор справлялись.

– Тогда зачем нужна эта встреча?

– Вас устраивает нынешнее положение вещей? – вопросом на вопрос ответил епископ.

– Оно сложилось давно.

– Но в наших силах его изменить.

– Каким образом?

Но Треми пока не стал вдаваться в подробности, решив, что фразы о Договоре более чем достаточно. К тому же в разговор вступила Клаудия:

– Зачем враждовать и сражаться? В чём смысл противостояния? Только в одном: в челах. – Бруджа выдержала паузу, позволяя собеседникам осознать всю глупость ситуации. – Мы сражаемся из-за челов, поскольку одни из нас считают, что пищу нужно резать аккуратно, не привлекая внимания, а другие готовы отдаться инстинкту крови. Одно-единственное расхождение в нашем мировоззрении приводит к тому, что масаны убивают друг друга.

– А там, где соблюдаются разумные правила, эксцессов не происходит, – плавно вклинился в разговор Захар. – Когда был последний поход очищения в Рим? В Шанхай? Я не в восторге от необходимости устраивать рейды по всему миру, поскольку они требуют и времени, и ресурсов, но мы не можем сидеть и ждать, когда братья доведут дело до следующей бойни и челы рассвирепеют.

– Боитесь Инквизиторов? – скривился Фрэнк.

– А вы?

Малкавиан ощерился, но промолчал.

– Похоже, вас положение вещей тоже перестало устраивать, – негромко протянул Дэвид.

– Не выдавайте желаемое за действительное, – усмехнулся Захар.

– Я просто анализирую ваши слова, – пожал плечами Луминар.

– А ещё мы трезво смотрим на вещи, – добавил Диего.

– Трезвым может быть только компромисс, – убеждённо произнёс Треми.

– Так говорят те, у кого нет другого выхода, – рассмеялся Фрэнк.

– Продолжай, – неожиданно предложил Нил.

До сих пор патриарх Гангрел молчал, некоторые кардиналы даже решили, что старик задремал, и его замечание сбило их с толку.

– Что продолжать? – растерянно вопросил Малкавиан.

– Скажи, что мы в ловушке, – предложил Нил.

Каким бы психопатом ни был Малкавиан, грубить патриарху он не собирался. Пусть даже патриарх и занимал враждебную ему позицию. В данном случае этикет семьи Масан требовал почтительного обращения, и Фрэнк, несмотря на то что от бешенства у него свело скулы, ответил предельно сдержанно:

– Получается, вы сами это знаете, Нил.

– Скажи ты, – потребовал старик.

– Давайте успокоимся, и я закончу свою мысль, – пришёл на помощь Фрэнку Дэвид, и Малкавиан мгновенно переключил на него внимание. – Я не просто так спрашивал, кто будет главным. Ведь если мы примем Договор и согласимся исполнять его положения, если прекратится вражда между основными кланами и внутри семьи Масан установится мир… – Повелитель Нью-Йорка выдержал тщательно продуманную паузу: – В этом случае, рано или поздно, братья начнут задумываться над тем, что один из кардиналов – истинный.

– Сейчас не задумываются? – удивился Захар.

– Сейчас они воюют, – объяснил Атал. – И у них есть веские основания предполагать, что истинный кардинал с потрохами продался Тёмному Двору.

– Пожалуйста, постарайтесь избегать бездоказательных заявлений, – предложил Мао. – Их могут принять за намеренное оскорбление.

– Кто может принять? – осведомился Малкавиан.

– Гипотетически, – усмехнулся Дэвид, в упор глядя на сохраняющую олимпийское спокойствие Клаудию.

– Теперь, пожалуйста, скажите, к чему вы ведёте? – поинтересовался Сантьяга.

Собравшиеся затихли. Поняли, что сейчас прозвучит одно из важнейших условий, и обратились в слух.

– Если мы говорим о равенстве, оно должно быть настоящим, а не выгодным Тёмному Двору, – жёстко произнёс Дэвид, глядя Сантьяге в глаза. – Среди кардиналов, которые подпишут Договор, не должно быть истинных.

– Это не имеет никакого отношения… – начал было Захар, но был немедленно перебит:

– Имеет! – отрезал Луминар.

– Чушь, Дэвид, и ты это прекрасно знаешь!

– Воины уважают меня и без титула истинного, – сообщил Мао.

– Рано или поздно они тебя удивят, – пообещал Фрэнк.

– Не думаю.

– Я не хочу, чтобы среди равных был первый, – громко высказался Атал. И перевёл взгляд на женщину: – Ничего личного, Клаудия, но Дэвид абсолютно прав: ты нас сожрёшь.

– Не надо было терять Амулеты, – не удержалась от шпильки Бруджа.

– Твой отец приложил руку к уничтожению истинных кардиналов Луминар, – бросил в ответ Дэвид. – Александр убирал конкурентов!

Бруджа побледнела от гнева.

– Взаимные обвинения вряд ли помогут нам договориться, – громко произнёс Сантьяга. – Мы должны уважать друг друга.

– Мне нужен перерыв. – Клаудия резко встала на ноги, и следом поднялись все присутствующие: этикет есть этикет.

– Продолжим переговоры позже, – объявил комиссар. – Полагаю, всем нужно отдохнуть, привести в порядок мысли и посоветоваться.