Абсолютная власть, абсолютный хаос — коррупция и насилие

Когда мы пытаемся понять коррумпированность правительства, имеет смысл рассмотреть одно из наиболее бесчеловечных правительств в истории — гитлеровскую Германию. У многих людей сложилось ошибочное впечатление, что нацистская администрация работала с потрясающей эффективностью. На самом деле за спиной вымуштрованно марширующих армий скрывалось правительство беспорядка и редкой жестокости. Историк Ян Кершоу показал, как нацисты и их обожаемый фюрер породили «самую большую путаницу в правительстве, которая когда-либо существовала в цивилизованном государстве». Когда центр правительства занят бессистемными актами расизма и жестокости, придатки правительства, такие, как полиция, становятся неуправляемыми. В Германии, как объясняет Кершоу, «большинство чинов в полиции остались на своих местах, когда нацисты пришли к власти, но их действия теперь отличались от принятых — их спустили с поводка»[104]. Единственные приказы, которые они получали из центрального правительства, состояли в том, чтобы подавить всех врагов государства, особенно евреев, и для достижения этой цели все было дозволено. В нацистской Германии, как в сегодняшней Бирме, одним из механизмов подавления был рабский труд.

В большинстве стран развивающегося мира правительства несут хаос в такой же степени. Однако их ведущий мотив — не нацистский антисемитизм, а алчность. Глобализация означает, что ценности, доминирующие в западных экономиках, переносятся в развивающиеся страны. Идея о прибыли как оправдании всего, успехе, дающем уважение, ведет вперед новое предпринимательство, которое вследствие этого игнорирует ценность человека. Государственная деятельность, которая ранее была некоммерческой (начиная от надзора за законодательством до помощи голодающим), превратились в прибыльный бизнес. Момент, когда политики и бизнесмены разделили новые доходы, стал началом коррупции. Когда правители начинают гнаться за огромным потенциальным богатством глобальной экономики, порядок в государстве разрушается. По словам Грейдера в таких условиях «закон всегда страдает. Связи общественного договора рвутся на части, и люди оказываются в ситуации, где каждый играет по своим правилам. Это ведет к другой периодически повторяющейся особенности экономической революции — коррупции»[105]. В любой стране присутствуют коррупция, но именно особая сила стремительных экономических перемен невероятно увеличивает и ее интенсивность, и ее размах. Существующие властные структуры опрокидываются, и разгорается битва за заполнение образовавшегося вакуума. Стабильные, хотя и бедные, экономики замещаются бессистемным развитием и эксплуатацией. И, как мы видели, в условиях отсутствия закона алчность может перевесить права человека.

Каждой стране присуща некоторая степень коррумпированности. Решающий вопрос заключается в том, что сильнее — коррупция или связи общественного договора? Вы можете задать одни и те же вопросы любому правительству в мире: работают ли люди, обладающие властью, начиная от президента до полицейского, согласно законам или в целях собственного обогащения? Общественные отношения формируются общими целями или эксплуатацией? Мой русский друг рассказал мне, насколько он был потрясен поведением полицейских в Америке: «Они остановили мою машину, но не потребовали денег!» Проблема проста: когда полиция становится прогнившей, прогнившим может стать все. Когда силовые структуры и стоящий за ними потенциал оружия и пенитенциарной системы действуют выборочно и с целью получения прибыли, закон просто-напросто перестает существовать. Лихорадка алчности сделает невозможным любой закон против рабства.

В разных странах мира полиция включена в рабовладельческую систему. Мы видели, как полицейские действуют в качестве охотников за рабами и жестоких надзирателей в Таиланде, Пакистане, Бразилии. Хотя во многих странах полиция прилагает немало усилий, чтобы покончить с рабством. В любом случае они опираются на свою козырную карту: монополию применения насилия. Где бы ни изучалось рабство, мы видим, что критическим фактором, обеспечивающим его существование, выступает неограниченное использование насилия рабодержателями. Чтобы рабодержатели могли ловить рабов и удерживать их в неволе, они должны держать их в подчинении при помощи насилия. Чтобы рабодержатели могли свободно применять насилие, исполнение закона должно быть извращено, и рабы должны быть лишены его защиты. Когда правительство и полиция коррумпированы, они торгуют правом на насилие (или просто предоставляют собственно насилие как услугу). В сущности, они продают лицензии на отлов рабов.

Подобное насилие может принимать разные формы — часто ужасающие, поскольку рабы относительно дешевы в сегодняшней экономике. И так как рабы не являются серьезным вложением, не будет большой потерей убийство или увечье одного из них. Даже в Индии, где древняя феодальная система смягчает конфликт, скрытое насилие существует. Только в Мавритании, где продолжает существование старая рабовладельческая система, хозяева смиряют свою жестокость, чтобы не попортить свою собственность. Конечно, поскольку рабы эксплуатируются в силу своей способности к труду, физическое насилие, которое может снизить их возможность работать, обычно применяется как последнее средство. Гораздо выгоднее сломить разум, а не тело. Постоянный психологический террор и разрушение сознания, которые заставляли некоторых заключенных концентрационных лагерей служить нацистам без сопротивления, являются общей угрозой, встречающейся во всех формах нового рабства.

Когда я впервые встретился с Шири в публичном доме Таиланда и заглянул в пустую безжизненность ее глаз, услышал безнадежность ее голоса и увидел сломленность ее личности и ее желания освободиться, я прикоснулся к ужасу жизни, пойманной и разрушенной для удовлетворения алчности рабодержателя. Сокрушить человеческое сознание не просто, но при достаточной жестокости, наличии времени и равнодушии к страданию это можно сделать. Это происходит во всем мире. Рабодержатели практикуют жестокость, коррумпированные полиция и правительство обеспечивают безнаказанное существование рабства, и венчает все это — материализм глобальной экономики, оправдывающий общее безразличие. Завершая круг и восстанавливая связь с переменами глобальной экономики, мы должны еще раз напомнить, что в то время как насилие — инструмент закабаления, целью рабства является получение прибыли. В отличие от прошлого века никто из современных рабовладельцев не тешит себя мыслью о том, что они «цивилизуют» своих рабов или ведут их к религиозному спасению. В бездуховной, убогой глобальной экономике рабству не нужны моральные оправдания: рабы эквивалентны выгоде. Часть этих доходов платится за насилие, необходимое для гарантии стабильности поступления прибыли.

Но что мы можем сделать, чтобы остановить насилие и коррупцию, поддерживающие рабство? Понятно, что это непростая задача и, как борьба с преступностью, она может быть бесконечной, но кое-что сделать можно. Существует несколько подходов. По одному из эффективных путей следуют такие группы, как Anti-Slavery International (Международный союз против рабства), Human Rights Watch и Amnesty International. Наблюдая и слушая, изучая и осуществляя мониторинг, они исследуют нарушения прав человека коррумпированными режимами. Они ориентированы на глубокие, основанные на фактах, ответственные отчеты о злоупотреблениях. Далее эти организации ставят своей целью донести эти отчеты и до общественности, и до международных объединений. Поскольку они обладают репутацией исследователей, заслуживающих доверия, их свидетельства имеют вес, и обличения со стороны этих организаций могут привести к санкциям со стороны других стран и общественности. Современная военная диктатура в Бирме, поработившая собственных граждан, столкнулась с осуждением в средствах массовой информации, ООН и Европейском союзе после публикации отчетов правозащитных организаций. Называние имен и обличение — это первый важный шаг.