— Я тебя не только ударю, прыщ гнойный. На куски порежу прямо здесь! — прошипел Мурзилка.

Шон вытянул вперед мачете, в руке крепыша тускло блеснул нож. Сказочники с нескрываемой ненавистью прожигали друг друга взглядами.

Наверху опять произошло какое-то движение.

Шон изменился в лице и сказал:

— Ты чувствуешь? Кажется, это бензин.

Мурзилка обернулся и посветил фонариком. Сквозь щель в крышке подвала обильно стекала бесцветная жидкость, ручьями струилась вниз по ступенькам.

— Закрой это! — пролепетал Малыш.

Он заметно побледнел, его парик съехал набок, придавая ему вид слабоумного.

— Как я тебе закрою? Задницей, что ли? — огрызнулся Карлсон.

Сказочники заметались по подвалу словно перепуганные крысы. Они то и дело натыкались на трупы, валявшиеся на полу, сметали с полок пыльные банки с соленьями, старые картонные коробки и прочую рухлядь.

Первым сдался Шон.

Напуганный до дрожи, он чуть ли на карачках пополз по ступенькам и завыл:

— Дружище! Послушай. Ведь правила можно изменить! В любой договор нетрудно внести поправки. Какие угодно! Мы готовы оплатить неустойку и моральный ущерб. Послушай, не надо! — Малыш поднялся еще выше и всхлипнул, когда ему за шиворот попали струйки горючей жидкости. — Мы разобрались с Кроликом. Вчера. Мурзилка сделал из задницы мерзавца кровавое дупло, а я содрал с него лицо. Кожу мы пришили к плюшевой игрушке, тоже кролику. Она сейчас у нас в багажнике. Хочешь, покажем?! Эй, дружище!..

— Извините. Кролик меня уже давно не интересует, — откликнулся Александр.

Шон заплакал, размазывая слезы грязными руками.

Карлсон в неистовстве метался из стороны в сторону. Его движения становились все более беспорядочными. Он два раза споткнулся о тело Стаса и упал на земляной пол.

— Мурзилка!

— Ну?

Шон, осененный какой-то идеей, перестал плакать. Лицо его было возбуждено.

— Твой винт! Может, попробовать?

Карлсон тупо уставился на свой пропеллер.

— Можно, — выдавил он. — Черт возьми, ты!..

— Тихо! — прошептал Малыш.

Они задрали головы. Бензин больше не тек.

— Художник?.. — несмело проговорил Шон.

Наверху послышались шаги.

— Там кто-то есть, — прошептал Мурзилка.

Шон показал напарнику два пальца.

— Есть кто живой? — услышали они мужской голос. — Эй, хозяева?!

— Фу, ну и вонь! — раздался второй голос, также принадлежащий мужчине.

«Менты!» — догадался Карлсон, спрятал нож, неслышно поднялся на пару ступенек и прислушался.

— Помогите! — жалобно прохныкал он, постучав по крышке.

— Кто это?

— Нас взяли в заложники. Ох, больно…

Мурзилка показал Шону, чтобы тот присоединился к импровизации.

Малыш кивнул и визгливо закричал:

— Пожалуйста, вытащите нас отсюда! Мой брат ранен! Ему переломали ноги, и он не может ходить! Нас хотели сжечь!

Сказочники услышали, как по полу что-то с грохотом покатилось.

— Смотри, канистры, — сказал кто-то наверху, затем раздался скрип отодвигаемого комода.

Шон указал Мурзилке куда-то вниз, и тот моментально распластался на полу. Малыш сорвал с головы парик, ловко засунул мачете в рукав.

Через мгновение дверца подвала была открыта.

— Что произошло? Вы кто? — задал вопрос полицейский, сунув голову внутрь.

Закрывая с непривычки глаза от света, Шон стал выкарабкиваться наверх.

— Этот сумасшедший парень затащил меня с братом в подвал и хотел сжечь! — протараторил он, стараясь не смотреть в глаза полицейским, которые с явным недоверием оглядывали его.

— Документы есть при себе? — спросил лейтенант.

— Помогите мне подняться! — донесся из подвала голос Мурзилки.

Лейтенант бросил на своего коллегу многозначительный взгляд, и тот начал спускаться вниз.

Шон заметно успокоился.

Теперь ситуация под контролем.

— Документы! — потребовал лейтенант уже куда строже.

Малыш сделал вид, что роется в карманах. От него не ускользнуло, что полицейский заметил ножны, болтающиеся на его поясе.

— Это что?

— Это? — Шон изобразил удивление. — Это ножны. Мы с братом играли в мексиканских бандитов.

Лоб лейтенанта прорезали морщины. Его ладонь легла на кобуру.

— Где ваши документы?

На лице сказочника появилась широкая ухмылка.

— Они там, у моего брата.

В это время прапорщик полиции Борис Павличенко на ощупь спускался вниз. По мере того как он переставлял ноги по ступенькам, мокрым от бензина, в его ноздри начал заползать иной запах — миазмы разлагающейся плоти.

Он зажал нос.

— Помогите, — раздался слабый голос.

Борис повернулся и увидел мужчину, лежащего на полу.

— Он переломал мне ноги лопатой и еще, кажется, ребра, — задыхаясь, проговорил Мурзилка.

Прапорщик медленно приблизился к нему.

— Что здесь случилось? — спросил он.

Сотрудник полиции видел, что человек, лежащий на полу, облачен в странное одеяние, никак не присущее зрелому мужчине. Какой-то нелепый комбинезон, смешные клоунские ботинки.

— Я не могу подняться, — прокряхтел Мурзилка. — Дайте руку.

Прапорщик нагнулся, и в этот момент толстые как бревна лапы сказочника с силой ударили его по ушам. Оглушенный внезапной болью, он вскрикнул. Перед глазами замерцали снежинки, пульсирующие всеми цветами радуги.

Мурзилка повернул тумблер, запустил мотор с винтом.

— Иди ко мне, пупсик! — пропыхтел он, обхватил за шею полицейского, ополоумевшего от боли, и плотно прижал его к себе.

Свист лопастей, наточенных как бритва, прежде звонкий, вдруг стал глухим и булькающим.

От истошного воя полицейского вздрогнул даже Шон, хотя он и ожидал чего-то подобного.

— Наши документы на животике моего брата, — посмеиваясь, сказал он. — Рекомендую взглянуть.

В ладони лейтенанта мгновенно оказался «макаров». Другой рукой он потянулся к поясу, но тут же замер — рация осталась в машине.

— Борис! — крикнул офицер полиции, не сводя глаз с Шона.

Тот ухмылялся, глядя на черный ствол.

Крики из подвала стали слабеть.

— Мой брат ненавидит таких, как вы, — сказал Шон, облизнувшись. — Поэтому и набил себе такую наколку. Была бы возможность, он бы всех вас перетрахал.