— Заткнись! — рявкнул Михаил и повернулся к Шону боком, намереваясь спуститься вслед за своим напарником.

Пальцы сказочника разжались, выпуская наружу громадный нож.

Как только полицейский отвел от него взгляд, лезвие с хрустом перерубило ему шейный позвонок. Лейтенант вздрогнул. Из широкой раны забил фонтан крови, заплевывая алыми кляксами стену. Шон ударил снова и с наслаждением потянул лезвие на себя, увеличивая разрез, смертельный и без того.

Пистолет покатился по ступенькам в подвал. Полицейский уперся слабеющими руками в пол.

Шон хрюкнул, размахнулся. Третий удар практически отделил голову от шеи, и лейтенант с шумом скатился вниз. Несколько секунд по его ногам пробегала дрожь, будто они, в отличие от агонизирующего тела, не были готовы умирать.

Мурзилка выключил винт, отшвырнул труп лейтенанта и быстро вылез наружу. С дико вращающимися глазами, с ног до головы залитый кровью, он был похож на демона, выползшего из преисподней.

— Надо сматываться, Мурзилка, — сказал Шон. — Все пошло наперекосяк. Скоро тут будет полно легавых, а это уже не сказки.

— Я найду этого гребаного мазилу и его киску. Только тогда мы уедем отсюда, — безапелляционно отрезал Карлсон и вытер лицо, заляпанное брызгами крови. — Будет так и никак иначе!

— Мурзилка…

— Захлопнись! — гаркнул здоровяк и подтащил к себе Шона, словно тот был щенком, сделавшим лужу в неподобающем месте. — Когда все закончится, я с тобой поговорю отдельно. Насчет твоих долгов, лекарств типа валокордина, развлечений с дохляками. Наконец, насчет моего пальца. Ты понял?

— Конечно, — пискнул Малыш.

«Он меня убьет!» — подумал он, и ему вдруг сделалось страшно.

Когда Александр приблизился к Тане, она вновь была без сознания. Весь рот и подбородок женщины были залиты кровью. Он провел указательным пальцем по обожженной коже любимой, потрогал неровную линию глубоко прокушенных губ, из которых все еще сочилась кровь.

— Мне понравилась твоя шутка с булавкой, — грустно сказал Саша. — Я нашел ее под матрасом. Зачем ты меня обманывала? Чего ради грызла губы? Я и так все видел. Ты ведь ничего не глотала. — Он поцеловал ее обнаженную грудь, покрытую грязными разводами, поласкал языком темный сосок, затем поднял голову и с легким удивлением посмотрел на волосы Татьяны. — Ты седеешь, родная, — сказал Денин, бережно перебирая пальцами пряди женских волос, серебрящихся в свете луны, выглянувшей из-за облаков. — Ничего страшного. Тебе даже идет седина. Осталось совсем чуть-чуть. Я уже почти все закончил, но приехала полиция. Они все испортили. Сказочники, наверное, их убьют, а потом будут искать нас. Вряд ли они уедут, пока не заполучат нас. Но это им не удастся.

Саша потерял интерес к волосам любимой. Теперь он с мечтательным выражением смотрел куда-то вдаль, в ночную пустоту.

— Скоро мы будем далеко отсюда. Я уже решил. Мы поедем на море. — Он поковырялся в карманах, вынул перочинный нож. — Если вдруг меня убьют, сопротивляйся до последнего. Не дайся им живой, котенок. Ты знаешь, зачем они пришли сюда. — Александр немного помедлил, будто приводя мысли в порядок, после чего сконфуженно произнес: — Я не виноват в смерти этой женщины. Да, той, которая пришла к нам из ЗАГСа. Я же не знал, что у нее слабое сердце. Это был несчастный случай, Таня. — Он проверил цепь, еще раз нежно поцеловал женщину и заявил: — Пора закончить дело.

— Ты что-то хотел сказать, Малыш? — осведомился Мурзилка.

— В подвале валялась бумажка, — сказал Шон, протягивая приятелю смятый клочок.

— Ну и что? Может, художник ею подтерся, а ты пакость всякую подбираешь!.. — Карлсон пробежался глазами по неровному тексту. — Гроб, веревка, рамка для фото, свечка, простыня, краски, телефоны — три штуки, канистры — две штуки… — Он оторвал взгляд от записки и посмотрел на Шона.

— Художник готовился, — сказал тот.

— Да и хрен с ним! — заявил Карлсон и скорчил физиономию. — Сказка продолжается. Я не уйду отсюда, пока не найду его.

Шон нервно улыбнулся. Ему очень не хотелось оставаться в этом доме после убийства полицейских. Шут с ним, с этим художником. Ему недолго на свободе гулять осталось, судя по тому, как он тут накуролесил.

— Я проверю чердак, — сказал Карлсон. — Дай мне фомку.

Шон с несчастным видом поплелся на кухню.

— Варенья хочешь? Ты не голоден? — полюбопытствовал он, роясь в сумке, стоявшей на полу.

— Пока нет, — отозвался Мурзилка и начал подниматься по лестнице, ведущей на чердак, на дверце которого висел огромный черный замок.

Потом он с ожесточенным видом принялся выламывать дужку, вдруг замер, на секунду приложил ухо к щели и крикнул напарнику:

— Там кто-то есть!

— Три телефона, — пробормотал Малыш, вернувшись мыслями к списку художника, найденному в подвале. — Зачем ему три мобилы?

— Ты чего стоишь столбом?! — рассердился Карлсон. — Иди на улицу, они могут уйти через окно!

Шон засеменил наружу.

— Надоело все, — буркнул он и взмахнул мачете. — Ты начинаешь меня доставать, Мурзилка.

Карлсон вновь прислушался. За дверью были слышны какой-то шорох и несвязное бормотание.

— Я так не играю, — пробурчал он, нажимая на фомку.

Наконец дужка лопнула и с лязгом вылетела из петель. Сказочник открыл дверь, вдохнул терпкий запах пыли и старого тряпья.

— Я чувствую тебя, художник, — зашипел он, вползая на коленях на чердак.

В этот момент Шон хлопнул себя по лбу.

— Карлсон! Там нет никого! — завопил он, сложив рупором ладони. — Три мобильника! По одному он звонил. Второй в подвале. Третий наверху. Спускайся скорее!

Он не заметил Денина, который в одних носках, чтобы не топать, поднялся в дом со двора. В руке Саша сжимал мобильник.

Мурзилка с яростью смотрел на надрывающийся телефон. Как только он схватил его и нажал на кнопку приема вызова, тот, словно издеваясь, тут же замолчал.

— Я отгрызу тебе голову, парень! — выкрикнул Карлсон и оскалился.

Он был в таком бешенстве, что начал терять контроль как над собой, так и над ситуацией. Это только добавляло масла в огонь, бушующий у него внутри.

Сказочник выглянул наружу, увидел Шона и спросил:

— Я прав? Уже спускаюсь. Никуда не уходи.

— Надо валить отсюда, — завел было старую пластинку Шон, но Мурзилка уже не слышал его.

Он опустил ноги вниз, нащупывая ступеньки.

Через мгновение его лодыжки обхватили чьи-то крепкие пальцы и сильно дернули назад. Карлсон не удержался и кувырком полетел с лестницы вниз. Левой рукой он задел переключатель своего устройства на поясе, чем привел в действие пусковой механизм. Сказочник заорал, когда заработавший винт до кости рассек ему правую руку. При падении раздался глухой треск, за которым последовал очередной вопль — Мурзилка сломал ногу.