Меня охватывает облегчение. Стало быть, Тэйлон рядом.

Острый клюв птицы ранит Лэтама в лицо, расклевывает его в кровь. Лэтам охает и взмахивает мечом. Промахивается. И бьет опять.

Раздается пронзительный, полный боли вопль, в стороны летят черные перья и потроха. Меня тошнит.

Лэтам угрожающе надвигается на меня, но я держу руку на стоящем между нами столе. Я не дам ему подойти достаточно близко.

Он заносит меч.

– Саския, берегись! – кричит Брэм. Но я не отвожу глаз от Лэтама. Почему же Брэм не переламывает его плечевую кость, чтобы он выронил меч, или бедренную кость, чтобы он упал? В моей голове мелькает смутное воспоминание – может быть, Брэм уже пытался, но тщетно? Может быть, именно поэтому губы Лэтама растянуты в самодовольной ухмылке?

Клинок идет вниз. Я словно погружена в видение, смотрю на один из моих путей, отделенная от самой себя. Время течет медленно, оно похоже на стекающую с ложки патоку, которая тянется, тянется, но никак не доходит до пола.

Меч опускается, но он нацелен не на мое горло, не на легкие, не на сердце.

Клинок перерубает тонкую красную метку на моем левом запястье, и меня пронзает ослепляющая боль. Я истошно кричу. Моя кисть отделяется от остальной руки, кровь брызгает на мои щеки, растекается по столу. Ее так много.

Меня пробирает холод.

Перед моими глазами начинают плясать черные точки, потом мир погружается во тьму.

Откуда-то издалека до меня доносятся голоса. Я пытаюсь открыть глаза, но у меня нет на это сил.

– А что, если она не очнется? – Это голос Джейси. Он пронизан тревогой.

– Очнется. – Голос Тессы. – Непременно очнется.

Мое запястье разрывает пульсирующая боль.

Мой затылок лежит на чьей-то руке. Я заставляю себя открыть глаза. Надо мной маячит лицо Брэма. Я растерянно моргаю. Иногда мне снится такой сон, но я никогда еще не была так сбита с толку. Никогда не испытывала такую боль.

Я пытаюсь потянуться, согнуть и разогнуть пальцы рук, но что-то не так.

Моя рука.

На меня разом наваливаются воспоминания, и из груди моей вырывается стон.

– Не волнуйся, – говорит Брэм. Его лицо напряжено, губы сжаты в тонкую линию. – Ты в безопасности.

Мы находимся в каком-то переулке. Здесь темно, только в стоящей неподалеку металлической бочке горит огонь. Должно быть, из помещения черного рынка меня вынес Брэм. Когда до меня доходит, что это он поддерживает мою голову, мое разбитое сердце начинает болеть еще больше. Он помог Лэтаму. Обучил его магии, которая была нужна ему, чтобы выкрасть кости моего отца.

– Пусти меня. – В глазах Брэма мелькает страдание, но он не спорит и осторожно опускает меня.

Услышав мой голос, ко мне спешат остальные. Они все здесь, их лица освещены пламенем – вот заплаканное, опухшее лицо Тессы; вот Тэйлон, у которого такой вид, словно он неделю не спал; вот Джейси и Никлас, прислонившиеся друг к другу, как будто без поддержки они могут упасть.

Я собираюсь с духом и смотрю на мою левую руку. Она обмотана окровавленными бинтами. У меня нет кисти.

– Нет, – шепчу я. – Нет, нет, нет.

У Тессы вырывается сдавленный всхлип:

– Прости, Саския. Мы пытались… мы так старались остановить его, но не смогли. На нем была магическая защита, и Брэм не мог сломать его кости. Тэйлон натравил на него ворона, но… – Я вспоминаю, как Лэтам взмахнул мечом, как в стороны полетели черные перья. – Он был слишком силен.

Все это время мне ни разу не пришло в голову, что для завершения начатого Лэтаму нет нужды меня убивать. Ему не нужны все мои кости, достаточно и нескольких из них.

Должно быть, мы отошли недалеко от черного рынка, поскольку до меня все еще доносится, хотя и чуть слышно, тамошний гвалт – голоса покупателей, торгующихся с продавцами, пытаясь сбить цену краденых костей, крики Костоломов, зычно выкликающих ставки на самих себя в поединках, в которых один из них будет убит, гарканье Мешальщиков, расхваливающих наркотики.

Я пытаюсь поднять голову, и Брэм помогает мне сесть. Ночное небо кружится, и я зажмуриваю глаза. На меня накатывает тошнота. Рана моя болит все больше, значит, действие болеутоляющей магии Тессы начинает сходить на нет.

– Я могу сделать для тебя другую руку, – неуверенно говорит Никлас. – Меня этому учили. Кости, разумеется, были бы не твои, нам понадобился бы донор. Но эта рука смогла бы работать.

Я не хочу новую руку, мне нужна моя собственная рука. Но, видя искреннее рвение, написанное на его лице, я киваю:

– Спасибо.

У всех них такой унылый вид, что я начинаю чувствовать себя виноватой. Мне вообще не следовало вести их с собой в Челюстное предместье. Ведь я знала, что это ловушка.

– Простите, – тихо говорю я. – Мне так жаль.

Никлас касается моего колена.

– Это я должен просить у тебя прощения, Саския. Я видел эту костяную флейту, когда мы заходили в тот магазин в первый раз. Я не был до конца уверен, что она сделана из человеческой кости, но у меня зародилось такое подозрение, и мне стало так противно. Мне следовало сказать тебе тогда. Если бы я понял…

Я вспоминаю, как старательно Никлас избегал входить в магазин. Вспоминаю затравленное выражение, появившееся на его лице, когда он окинул взглядом ту потайную комнату. Но откуда ему было знать? На тамошних полках было полно ужасных вещей – сломанных костей, плавающих в питательных растворах, странного оружия. Он не мог заподозрить, что та костяная флейта была изготовлена для того, чтобы управлять мной.

Вообще-то правда состоит в том, что, увидев сломанные кости моей бабушки, сама я тоже не стала осматривать остальные вещи на тех полках. Удели я им больше внимания, не стал бы исход иным?

– Ты не мог этого знать, – успокаиваю я Никласа. Но у него все равно остается донельзя расстроенный вид. И я понимаю, каково ему сейчас – меня тоже всегда будут преследовать мысли о других моих путях.

Я поднимаюсь на ноги, и у меня кружится голова. Я едва не падаю, но меня подхватывает Брэм.

– Не трогай меня, – говорю я.

– Саския. – В его голосе звучат мольба и боль. – Давай поговорим.

Остальные растерянно смотрят то на меня, то на него, но сейчас я не стану ничего объяснять.

Я стараюсь набрать в легкие побольше воздуха и, шатаясь, делаю несколько шагов.

– Что ты делаешь? – недоумевает Тэйлон.

– Я должна остановить Лэтама.

У Тессы округляются глаза, и я вижу пламя, отражающееся в ее зрачках.