– Потом расскажу. Пойдем.

Он направился к выходу, даже не взглянув на нее. Явно ожидая, что она последует за ним.

Надо было сразу огреть его бутылкой.

– На дворе ночь, – сказала Кэтрин. – Я с места не двинусь, пока не получу объяснений.

– Ты же одета.

– В смысле?

– Ты одета. Значит, готова идти. – В привычной своей манере он ожидал, что она станет делать, что ей сказано, исключительно потому, что он так сказал. – Ну, пошли.

– Я оделась потому, что не собираюсь стоять в ночной рубашке перед человеком, вторгшимся ко мне домой. Если хочешь, чтобы я куда-то пошла, выкладывай все начистоту.

– Ты серьезно? Думаешь, я мечтал застать тебя неглиже? – Он вытянул из кармана сигарету и сунул в рот. – Дерьмо влетело в вентилятор. По-крупному. Либо ты идешь сейчас и со мной, либо чуть позже и в менее приветливой компании.

– Не вздумай здесь курить.

– И не собирался. Закурю, как только выйду на улицу. И это будет менее чем через минуту. А ты можешь оставаться. Твое дело.

Кэтрин посторонилась, давая ему пройти.

Она всегда особенно остро ощущала физическое присутствие Лэма. Он занимал слишком много места. Часто он заявлялся на кухню в Слау-башне именно тогда, когда там была Кэтрин, и она в мгновение ока оказывалась притиснутой к стене, пытаясь избежать его гравитационного поля, пока сам он рылся в холодильнике, выискивая, у кого бы что скрысятничать. Вряд ли он делал это сознательно. Похоже, ему просто было наплевать. Либо он, привыкнув к ссылке в собственную шкуру, заранее полагал, что окружающие и сами уступят ему дорогу.

Сегодня Кэтрин ощущала это с необычайной остротой. Отчасти потому, что Лэм сейчас находился в ее доме, источая запахи табака, перегара и вчерашней жрачки навынос; его бесформенное одеяние словно бы расползалось по швам; он вглядывался в Кэтрин, явно делая какие-то выводы. Но не только поэтому. Сегодня он производил впечатление человека, уходящего от погони. Скрытным он был всегда, однако она прежде не видела его настолько обеспокоенным. Как будто все его опасения и паранойя вдруг оправдались. Как будто он столкнулся с иным противником, нежели собственное прошлое, прячущееся в тени, отбрасываемой его же тушей.

Она сгребла из вазочки ключи, сорвала с вешалки плащ, подхватила сумку, которая показалась тяжелее обычного, заперла оба дверных замка и устремилась вниз по лестнице.

Лэм, с незажженной сигаретой во рту, стоял в вестибюле.

– Какого рода проблемы? И при чем здесь я? – спросила Кэтрин.

– При том, что ты работаешь в Слау-башне. А Слау-башня сегодня вечером попала в большую и глубокую жопу, официально.

Кэтрин прокрутила в уме происшедшее в течение предыдущих нескольких дней, но не обнаружила ничего необычного, лишь рутинные сбор и классификация данных.

– Только не говори, что Картрайт отмочил какой-то номер, – вздохнула она. – И теперь из-за него мы все идем на дно.

– Ты не так уж далека от истины, – подтвердил Лэм, толкнул дверь подъезда, первым вышел наружу и пристально вгляделся в припаркованные у здания машины, переводя взгляд с одной на другую. – Все местные?

– Не знаю, – ответила она, а потом добавила: – Да. Все машины местные.

И удостоилась мимолетного взгляда.

– Бейкер ранена, а Моди мертв, – сказал Лэм. – Нас всех, скорее всего, уже приказано задержать до выяснения обстоятельств, но лично я не намерен просидеть ближайшие пару суток в подвалах Риджентс-Парка, отвечая на идиотские вопросы.

– Сид ранена?

– А Моди мертв.

– Серьезно ранена?

– Не настолько серьезно, насколько он – мертв. Ты что, не расслышала вторую часть?

– У Джеда Моди на лбу было написано, что он плохо кончит. А Сид мне нравится.

– Ты меня удивляешь, – буркнул Лэм и повел ее через двор, мимо стоянки для жильцов, в обход кирпичного бордюрчика, вдоль которого высилась заурядная живая изгородь, а выйдя на тротуар, увидел внедорожник, припаркованный на противоположной стороне улицы.

* * *

– Надеюсь, – сказал Ник Даффи, заметив реакцию Лэма, – он не станет брыкаться.

– Да какая у него там брыкалка-то? – спросил Джеймс Уэбб по прозвищу Паук.

Вопрос этот был предсказуем в той же степени, что и погоняло Уэбба. Прожив на свете двадцать с чем-то лет, Паук свято верил, что любой, кто на пару десятков старше его, по счастливой случайности уцелел во время Потопа.

Даффи подавил вздох. Этой ночью он выскребал совсем уж затхлые сусеки. Вот и Дэна Хоббса пришлось в одиночку отправить за слабацким задротом-компьютерщиком. Там все получилось лучше некуда: Хоббс вырубил какого-то безвинного налогоплательщика, а местонахождение Хо так и осталось неизвестным. Остальные слабаки либо избавились от своих мобильных, либо устроили сходку в недрах ливневой канализации под Рупель-стрит. А тем временем Ник Даффи вынужденно изыскивал сторонние ресурсы и реквизировал таких, как Джеймс Уэбб по прозвищу Паук, потому что настоящих Псов не хватало.

К положительным моментам следовало отнести то, что Леди Ди оказалась права. Вот он, Лэм, явился за Стэндиш собственной персоной. А значит, если только он не выкинет какой-нибудь фокус, Даффи хоть что-то запишет себе в кредит.

– Ты не поверишь, – сказал он, отвечая на вопрос Уэбба.

Они выбрались из внедорожника и перешли на противоположную сторону улицы.

Лэм и его спутница ждали на тротуаре. Даффи знал, что особого выбора у этих двоих нет: можно либо вернуться в здание, что ничего не изменит, либо дать деру. Но если за рыхлым экстерьером Лэма и скрывались какие-то навыки, то спринтерские явно не входили в их число. Даффи сильно сомневался, что Лэм вообще способен бегать.

В двух ярдах от поджидающей парочки Даффи сказал:

– Горячая ночка.

– Сверхурочных захотелось? – отозвался Лэм. – По этому вопросу – не ко мне.

– Мне необходимо удостовериться, что никто из вас не вооружен, – объявил Паук Уэбб.

– Не вооружен, – сказал Лэм, не удостоив его взглядом.

– Мне необходимо удостовериться в этом лично.

По-прежнему не глядя на Уэбба, Лэм сказал:

– Слушай, Ник, я не вооружен. Ни холодным, ни горячим. И даже зубной щетки с пластитом на мне нет. Но если твоей сявке неймется, то лучше пусть сперва пошмонает мою коллегу, потому что сломанными руками это будет делать затруднительно.

– О господи, – сказал Даффи. – Никто никого шмонать не собирается. Уэбб, иди в машину. Мисс Стэндиш, садитесь вперед. Джексон, мы с тобой сзади.

– А если мы станем возражать?

– Если бы ты собирался возражать, то не задавал бы таких вопросов. Мы все тут взрослые люди и прекрасно знаем, что и как. Ну, едем в Парк, лады?