монастырь, отказалась, по другой, и Государь не стал настаивать. Факт, однако – что-то произошло. Государь уехал на фронт от встречи Нового года, недоволен влиянием на дочерей, была ссора…

Вчера у Краснова П. Н. (один из будущих руководителей Белого движения, в 1916 году командующий 2-й Сводной казачьей дивизией. – К. Б.) был генерал Дубенский (член совета Главного управления государственных конезаводов, состоял в Свите императора в качестве официального историографа. – К. Б.), человек со связями и вращающийся близко ко двору, ездит все время с Государем, уверяет, что Александра Федоровна, Воейков (дворцовый комендант. – К. Б.) и Григорий ведут усердную кампанию убедить Государя заключить сепаратный мир с Германией и вместе с ней напасть на Англию и Францию.

Вот вам масштаб бедствия! Здесь и адюльтер, и государственное влияние, и шпионаж. В какой еще период императорского правления возможно было бы так близко, буквально за спиной только что вышедшей в другое помещение императрицы, поливать ее грязью? А свитскому историографу, сидевшему не раз за одним столом с императором, выдумывать достойные плохого романиста байки о желании императрицы воевать с Англией. Вспомним – в Англии ее родная сестра Виктория, земля ее детства, могила ее бабушки, она всю жизнь думала на английском языке!

И ведь Алиса знает об этих слухах! Она топит обиду в слезах, жалуется в письмах мужу, что никто не защищает ее, что «все могут говорить, писать, намекать на скверные вещи про свою Государыню, и никто не заступается, не делает выговоров, не наказывает, не ссылает, не штрафует этих типов». Она упрекает его: «Мой муженек должен был бы немножко заступиться за меня, так как многие думают, что тебе это безразлично и что ты прячешься за меня». Она поддается мстительному чувству: «Многие будут вычеркнуты из будущих придворных списков – они узнают по заключении мира, что значило во время войны не стоять за своего Государя!» Она угрожает: «Я не подам ему руки, когда мы встретимся, предупреждаю тебя, я с нетерпением жду случая выказать ему (Н. П. Балашову, одному из членов Госсовета. – К. Б.) возмущение – маленькая змея!»

ПБ: Ее обращения к мужу в защиту Распутина становятся все более частыми и назойливыми. А в результате летят головы тех, кто видит в Распутине зло для России.

”Умоляю тебя, при первом разговоре с С<амариным> (обер-прокурор Святейшего синода. – П. Б.) поговори с ним энергично, – сделай, любимый мой, это ради России. На России не будет благословения, если ее государь позволит подвергать преследованиям Божьего человека, я в этом уверена. Скажи ему строго, твердым и решительным голосом, что ты запрещаешь всякие интриги или сплетни против нашего Друга, иначе ты его (Самарина. – П. Б.) не будешь держать. Преданный слуга не смеет идти против человека, которого его государь уважает и ценит.

И что вы думаете? Вскоре Самарин был снят с должности.

КБ: Поведение царицы напоминает судорожные движения попавшего в капкан зверька. Только тихая работа, рукоделие, забота о больных в лазарете ее успокаивали. Но главное, в отличие от окружающих, она не видит в этом вины Распутина. Точнее не так… Она понимает, что все сконцентрировалось вокруг него, но в этом она видит только вызов ему и ей лично. Ему угрожают, значит, ее забота стоять на его стороне и спасать его.

Тема убийства Распутина действительно к концу 1916 года витала в воздухе. Не только в высших кругах обсуждались варианты убийства, но и среди военных.

Сын полковника Дмитрия Николаевича Ломана Юрий, который являлся одним из многочисленных крестников императрицы и часто играл с цесаревичем в Александровском парке, вспоминал о разговоре в кабинете отца в 1916 году. Один из бывших солдат Сводного полка Сергей Анищенко делился с ним своим планом убийства Распутина. Полковник, долгое время покровительствовавший старцу, в это время уже находился с ним в ссоре.

”Сережа был, что называется, забубеная голова, на офицеров не обращал ни малейшего внимания. Признавал он только отца (полковника Д. Н. Ломана. – К. Б.). Когда-то он тоже служил в Сводном полку, затем уволился в запас, работал на Балтийском заводе, а во время войны стал шофером машины, которая обслуживала петроградскую канцелярию отца. Стоило Сергею приехать в Царское село, как в Городке (Федоровский городок, комплекс построек в «неорусском стиле» в Царском Селе, где жил притч и обслуга Федоровского собора. – К. Б.) только о нем и говорили. Да и не мудрено. Я помню, как в отцовском кабинете зимой 1916 года он самым серьезным образом убеждал отца поручить ему убить Распутина. Хотя я каждый день слушал всякие ругательства по адресу Распутина, но вот так запросто убить его еще никто не предлагал. И план Анищенко произвел на меня такое впечатление, что я его запомнил. Сергей предлагал отцу примириться с Распутиным, пригласить его в Городок, а затем поручить Анищенко отвезти Григория Ефимовича на машине в Петроград. На Пулковской горе Сергей хотел на большой скорости пустить машину под откос. «А тебе, Сережа, жизни не жалко лишаться из-за такой сволочи? – А я останусь жить, Ваше Высокоблагородие, выскочу, шоферы не погибают».

Но не шоферы и не подосланные проститутки с кинжалами убили Распутина, а близкие к царю и царице люди, их родственники. О чем они думали? Неужели они не понимали, что их поступок не обрадует Николая?

Кто эти люди?

ПБ: Вы начинаете не с того конца. Понимали, не понимали… Обрадует, не обрадует… Это можно говорить о людях, которые действуют хладнокровно. Но Распутина убили не разбойники с большой дороги и не наемные убийцы, а люди, для которых убийство было, скажем так, делом непривычным. Из пяти человек, принимавших в этом участие, только поручик Сергей Сухотин был боевым офицером, воевавшим на фронте и получившим ранение. Четверо других никогда не воевали. Убить человека вообще нелегко. Тем более такого знаменитого, как Распутин, да еще и обладающего дьявольской силой. Если они пошли на это, значит, у них были очень веские причины! И не только политические, но и личные.

Что касается государя, он был далеко, в Ставке. Он был занят войной. По убеждению заговорщиков, устранение Распутина было ему выгодно. Он ведь уже высылал его из столицы в 1912 году, но тот вернулся и стал мутить воду еще больше. Убийцы предполагали, что берут на себя «грязную работу» ради «святого дела» спасения не только России, но и репутации царя, и он их поймет. Если не наградит, то и не накажет. К тому же они не собирались убивать Распутина у всех на глазах, как, скажем, пять лет назад был убит Столыпин. Это было тайное убийство. Но его организаторы и исполнители не были, как сказали бы сегодня, «профессионалами». Как бы тщательно ни было подготовлено это