Читать ее письма Николаю в Ставку довольно странно… Она начинает советовать мужу, кого надо убрать, а кого поставить во главе кабинета министров, и не смущается при этом привлекать в качестве главного весомого аргумента мнение ее «Друга».

Она пишет из Царского Села 4 января 1916 года:

”Душка, в самом деле ты думаешь ли теперь серьезно о Штюрмере? Я думаю, что стоило бы рискнуть его германским именем, так как мы знаем, какой он настоящий человек…

Кто эти «мы»? Догадаться нетрудно. Когда вопрос о новом назначении еще висел в воздухе, Алиса пишет в Ставку 7 января:

”Душка, я не знаю, но я все-таки подумала бы о Штюрмере. У него голова совсем достаточно свежа… Штюрмер бы подошел на время, а потом, если ты захочешь найти другого, ты можешь его сменить, но только не давай ему переменить свою фамилию (Штюрмер просил царя позволить взять русскую фамилию Панин. – П. Б.), «это ему больше повредит, чем если он сохранит свое старое и почетное имя» – ты помнишь, Гр<игорий> так сказал. Он (Штюрмер. – П. Б.) очень ценит Гр<игория>, а это большая вещь.

В советском фильме о Распутине «Агония» режиссера Элема Климова связь старца и Штюрмера показана уж слишком карикатурно. Здесь Штюрмер изображен трусливым и безвольным старичком, который по приказу Распутина фальшивым голосом поет народные песни. Но доля правды есть. Назначение Штюрмера было угодно императрице потому, что Штюрмер был угоден Распутину.

И вот что еще любопытно. В 1916 году цесаревич Алексей чувствует себя в целом хорошо. Он постоянно находится не в Царском Селе с матерью, а с отцом – в Ставке. Отец приучает его к армейской жизни, и мальчику это нравится. Он далеко от Распутина, который не может его «исцелять» на глазах у Александры Федоровны. Однако при этом влияние Распутина на царицу не только не ослабевает, но и выходит на политический уровень. С его мнением должны считаться при назначении премьер-министра!

Тем самым Распутин не только портил репутацию власти, но и готовил свой собственный трагический конец. Назначение Штюрмера вызвало возмущение в общественных кругах, а его немецкая фамилия сыграла свою дополнительную роль. Со стороны это выглядело примерно так: «проклятая немка» поставила во главе министров немца, а за этим стоит хитрый русский мужичок, который себе на уме и ловит рыбку в мутной водичке.

Но ведь по сути так и было!

С назначения премьер-министром Штюрмера, который пробыл в этой должности всего девять месяцев, начинается министерская чехарда со снятием одних министров и назначением других. Александра Федоровна принимает в этом слишком деятельное участие, но главное – ее выбор того или иного кандидата всегда напрямую зависит от мнения Распутина.

Николай сначала словно не замечает этого. Он никак не реагирует на частое упоминание в письмах жены Друга. Это называется «сделать глухое ухо». Но однажды и он не выдерживает:

”Николай II – Александре Федоровне. Царская ставка.

9 сентября 1916 г<ода>.

Моя родная голубка,

Сердечно благодарю тебя за твое дорогое длинное письмо, в котором ты мне передаешь поручения от нашего Друга. Мне кажется, что этот Протопопов – хороший человек, но у него много дел с заводами и т. п. Родзянко уже давно предлагал его на должность министра торговли вместо Шаховского. Я должен обдумать этот вопрос, так как он застигает меня совершенно врасплох. Мнения нашего Друга о людях бывают иногда очень странными, как ты сама это знаешь, поэтому нужно быть осторожным, особенно при назначениях на высокие должности. Этого Климовича я лично не знаю. Разве хорошо одновременно уволить обоих – т. е., я хочу сказать, министра внутренних дел и начальника полиции. Это нужно тщательно обдумать! И с кого начать? От всех этих перемен голова идет кругом. По-моему, они происходят слишком часто. Во всяком случае, это не очень хорошо для внутреннего состояния страны, потому что каждый новый человек вносит также перемены и в администрацию. Мне очень жаль, что мое письмо стало таким скучным, но мне нужно было ответить на твои вопросы. Да благословит Бог тебя и девочек! Нежно целую тебя.

Навеки, милое Солнышко, твой старый

Ники.

Не буду комментировать имена Протопопова, Родзянко, Климовича и Шаховского. Понятно, что речь шла о важных государственных назначениях. Здесь Николай впервые, хотя в мягких выражениях, призывает жену несколько поумерить прыть и не вмешиваться в то, в чем она слабо разбирается, и не примешивать в это своего Друга. В другом письме он пишет ей об этом гораздо жестче: «Пожалуйста, не примешивай сюда нашего Друга». Возможно, однажды Николай пожалел о фразе в одном из писем жене:

”Подумай, женушка моя, не прийти ли тебе на помощь к муженьку, когда он отсутствует? Какая жалость, что ты не исполняла этой обязанности давно уже, или хотя бы во время войны! Я не знаю более приятного чувства, как гордиться тобой, как я гордился все эти последние месяцы, когда ты неустанно докучала меня, заклиная быть твердым и держаться своего мнения.

Историк Александр Крылов-Толстикович приводит такую статистику: «В период с 1915 года по февраль 1917-го в России сменились четыре премьера, пять министров внутренних дел, четыре обер-прокурора Синода, четыре министра юстиции, три министра земледелия, три министра иностранных дел и четыре военных министра…»

Над всей этой министерской чехардой, которая вызывала возмущение в обществе и в Государственной думе, загадочно высилась фигура Распутина, которому стали приписывать демоническую силу воздействия на царицу. Самым простым решением этой проблемы виделось убийство этого человека.

Убить Распутина

КБ: Да, к 1916 году ненависть к Распутину стала всеобщим явлением. Даже те, кто до этого относился к отцу Григорию равнодушно, увидели в нем причину всех бед, а те, кто благоволил ему, потеряли терпение. Связь Распутина с императрицей была будто бы доказана то ли подлинным, то ли сфабрикованным письмом, о котором мы уже говорили, а отсутствие Николая II в Царском Селе подогревало эти слухи. Даже в любимом императрицей лазарете сестры и санитарки за глаза перемывали ей кости. Дневник старшей сестры лазарета Валентины Чеботаревой изобилует всевозможными слухами, бродившими в это время в Петербурге и по всей России:

”Вернулись Курис (семья И. И. Куриса, правнука И. О. Куриса – соратника Александра Суворова, по ходатайству которого семья получила потомственное дворянство. – К. Б.), говорят о впечатлениях провинции – ненависть, ушаты грязи на бедную семью (царскую. – К. Б.), уверяют, что каждая глухая деревня знает о Распутине: «Пусть бы сама жила, а зачем девочек развращает?» Господи, какой ужас!…

В эти дни ходили долгие, упорные слухи о разводе, что де Александра Федоровна сама согласилась и пожелала, но, по одной версии, узнав, что это сопряжено с уходом в