В дрожащем свете спички на лице Монпарнаса играют тени, но я ясно вижу в его глазах сомнение.

– Я и Этти – это всего двое, – настаиваю я и головой указываю в сторону женщин. – А их так много. Ты должен помочь им.

Снаружи перед домом пятеро стражников, и еще несколько скоро вернутся в сад. Я не смогу пробраться мимо них всех. Я боец, но не убийца. Убийца – Монпарнас. И он это понимает. Знает, что он единственный, кто сможет вывести отсюда этих женщин и защитить их, если что-то пойдет не так.

Но он крепко держит меня за руку.

– Я мастер гильдии Убийц и никогда не мог сражаться в твоих битвах. Не имел права даже просто поднять руку, чтобы защитить тебя. Я не могу рисковать, не могу ввергать свою гильдию в войну. – В его взгляде светится какое-то сильное чувство. – Но если он убьет тебя, я отрублю ему голову и насажу ее на шест посреди стола баронов во Дворе чудес, и никто никогда не посмеет ее снять. Она будет гнить, и черви сожрут ее до костей. А все, кто увидит ее, будут вспоминать о тебе. – Его голос срывается. – Даже если Кордей потребует взамен мою жизнь, я не отступлюсь. Клянусь.

Среди всей этой грязи, в полной темноте, зная, что, скорее всего, больше никогда его не увижу, я зарываюсь в объятия Монпарнаса и кладу голову на его вздымающуюся грудь. Он весь состоит из мышц, костей и стали. И если у него есть сердце, я знаю, что оно принадлежит мне. Я столько всего хочу ему сказать, но вдруг понимаю, что не могу выдавить ни слова. Поэтому просто отстраняюсь и, глядя на него глазами, полными слез, говорю:

– Он не убьет меня. Обещаю.

39. Отец Черной Кошки

На улице слышится стук копыт по булыжной мостовой, и я вылезаю из кладовой обратно в сад. Солдаты приближаются, как я и планировала. Скоро они окружат дом в поисках революционеров.

Смотрю на фасад здания. Комнаты Тигра – на верхнем этаже. Я не могу проникнуть туда через кладовую, как мы изначально планировали, потому что Монпарнас будет выводить женщин тем путем. И хотя меня будет видно с улицы, у меня нет другого выбора, кроме как карабкаться по стене. Обматываю ладони полосками ткани, закрепляю на них свои «когти» и взбираюсь по стене так быстро, как только могу.

Оставляю внизу одно окно, пустую комнату, и ненадолго замираю, прислушиваясь. Из дома до меня доносятся громкие голоса. Вероятно, Хищники окружили студентов; слышится голос Сен-Жюста. Он пытается убедить их присоединиться к победоносной революции. Мрачно улыбаюсь и лезу дальше.

Я почти добралась до верха, когда над моей головой раздается голос, громкий, как церковный колокол:

– Ну здравствуй!

Я успеваю только посмотреть вверх и увидеть, как из открытого окна высовывается голова с грязными, напудренными волосами.

Тенардье.

Он приветственно машет мне пистолетом, зажатым в здоровой руке, а затем стреляет.

Переношу весь вес на одну руку, повисаю в воздухе, и пуля свистит совсем рядом с моим ухом.

Голова Тенардье исчезает в доме, а я, выругавшись, слезаю к окну комнаты этажом ниже. Раскачиваюсь на руках, машу ногами вперед и назад и наконец пробиваю оконное стекло. Слышу треск со всех сторон и проваливаюсь в комнату.

Я лежу на грубом деревянном полу. Кожа поцарапана, из ран сочится кровь; осколки попали мне даже под ногти. Но, по крайней мере, комната пуста. Люди Тигра внизу, пытаются разобраться с революционерами и солдатами. Даже сквозь шарф слышу сладкий запах опия. Это хорошо, от этого они станут двигаться медленнее, им не захочется забить до смерти каждого встречного. Мы можем только надеяться. Хочу встать и морщусь: я подвернула ногу.

Какого Изенгрима…

Слышу тяжелые шаги по деревянным ступеням.

Сжав в руке кинжал, придвигаюсь к двери, стараясь не опираться на больную ногу.

Неужели так все и закончится? Кошку подведет вывихнутая в доме Тигра лодыжка? Как же глупо было думать, что я смогу добраться до него в его собственном логове.

Дверь со скрипом открывается. У меня перехватывает дыхание, но я готова к атаке. Если кто-то вздумает меня убить, я тоже хочу успеть нанести несколько ударов. Хочу погибнуть в сражении.

У меня уходит целая секунда на то, чтобы узнать мужчину, загородившего дверной проем, а когда я узнаю его, гора сваливается с плеч.

– Мэр! – Я приподнимаюсь, а он в три шага оказывается рядом, ставит меня на ноги, перекидывает мою руку себе через шею, и я даже не успеваю возразить.

– Твой мальчик там задает им жару, – говорит он.

– Это не мой мальчик, – возмущаюсь я и улыбаюсь, представив, как Сен-Жюст нападает на гильдию Тигра.

Мэр практически тащит меня на себе через пустой коридор к лестничному пролету. Комнаты Тигра – наверху, и Мэр не хочет оставлять меня одну.

– Оружие? – спрашиваю я.

Мэр широко улыбается.

– Я провел полную проверку – ружья, ножи и все остальное. Вытащил все патроны. Порох высыпал в уборную.

– И они просто отдали их вам?

– Никто не задает вопросов Людям Пера.

Он прав. Все уважают и боятся гильдию Хранителей знаний.

Может быть, мы справимся.

– Но у нас мало времени. Они уже сейчас могли обнаружить это предательство.

И если сегодня мы проиграем, его действия будут восприняты как объявление войны между гильдией Пера и гильдией Тигра. Мы оба это знаем.

Что я устроила?

Под нами раздаются звуки драки, крики разъяренных мужчин. Потом по лестнице, ведущей на первый этаж, начинают грохотать шаги. Одного взгляда достаточно, чтобы увидеть трех разъяренных Хищников, бегущих в нашу сторону. Мэр смотрит на меня.

– Ты не справишься с ними, – говорит он.

Он прав: они огромные и привыкли убивать, а я, даже со здоровой ногой, всего лишь Вор, а не Гиена.

А вот Мэр – огромный мужчина, по силе не уступающий четверым. Он может их одолеть.

– Уходи, – решительно говорит он и подталкивает меня к лестнице, ведущей наверх.

Чуть не упав, я хватаюсь за перила, когда Хищники оказываются уже на нижней площадке.

Увидев Мэра, они ненадолго останавливаются, потому что он, в конце концов, член гильдии Хранителей Знаний.

Я не оглядываюсь.

Ни тогда, когда они кричат на него. Ни тогда, когда он им отвечает. Ни тогда, когда слышу звук удара дубинки о кость. Волоча за собой больную ногу, я поднимаюсь на верхний этаж.

На этом этаже всего одна дверь, и я знаю, что за ней он меня