– А разве ты докладывал Высокому Трону обо всем происходящем? – удивился Хорин.

– Разумеется, мой мальчик, а как же иначе, – отозвался наместник. – Неужели ты думаешь, что мои реляции – это единственный источник, из которого император может черпать информацию о происходящем в провинции? Я лично осведомлен о пяти людях, которые обязаны отсылать подобные рапорты официально, догадываюсь о семи, которые пытаются делать это втайне от меня, и не имею ни малейшего представления еще минимум о двух дюжинах им подобных. Это, – рот наместника искривила мимолетная усмешка, – не считая бесчисленных кляуз, которые Высокий Трон иногда находит забавным пересылать мне обратно, для “проведения соответствующего расследования”.

– И чего же хотели добиться в конечном счете от крестьян эти люди?

– Восстания, надо полагать, – безмятежно сказал наместник. – Крестьяне мало чего стоят против легионеров в открытом бою, но перерезать горло спящему может и женщина, и даже ребенок. А если не удастся ночью… что ж, все равно четверо на одного в родной деревне – это куда лучше, чем десять тысяч против одной, но в открытом поле, с каре и пушечной картечью.

– Мне пришлось распределить по мелким гарнизонам, – продолжил Гирис, – два из трех имевшихся у меня легионов. – Случись все так, как планировал Уш, и их оружие досталось бы мятежникам, а мне бы пришлось созывать дворянское ополчение – насчет которого у Икрома тоже были далеко идущие намеренья – и просить помощи у Высокого Трона. Помощи против подданных императора, требующих всего лишь защитить их дома и жизни.

– А если бы восстания все же не произошло? – спросил Шах.

– Тогда бы Икром планомерно усиливал нажим, – сказал наместник. – Тварей становилось бы все больше и больше… самых разных… кстати, в замке на Пустоши, с хозяином которого вы так эффектно расправились, обнаружились очень интересные записи.

– Откуда только Уш вообще выкопал это пугало? – поежился Хорин.

– Культ Саффора. Не слышали про такой? Ну да, – кивнул наместник, – он ведь был разгромлен за пять лет до твоего, мой мальчик, рождения. А ваших родных, молодой человек, полагаю, и вовсе не занимало, что творится за Большим Бугром. Я-то помню хорошо… этот культ был на редкость мрачным. Человеческие жертвоприношения, запрещенная некромантия… Кристалл Силы, который вы уничтожили, был их главной святыней, бесследно пропавшей незадолго до того, как отряды Инквизиции пошли на штурм храма. Уже тогда ходили слухи, что среди приверженцев культа был кто-то из высокого дворянства, но, – наместник развел руками, – никаких следов тогда найти не удалось, хотя искали очень старательно. По прошествии лет, конечно, рвение поугасло, тем более что мы твердо знали, что все Высшие Посвященные Саффора мертвы, а лишь они могли бы использовать кристалл Силы с полной отдачей. Тот несчастный, которого видели вы, подчинил себе едва ли десятую часть мощи Ишшаа – и, похоже, заплатил за это большей частью своего разума.

– Впрочем, – добавил Гирис, – это была еще одна причина, по которой я постарался раздавить это змеиное гнездо как можно быстрее… и основательнее. Икром все же был редкостным для своих-то лет дураком, раз так и не сумел понять, что есть Силы, с которыми лучше не иметь никаких, даже самых выгодных дел… и вообще держаться подальше. Он возомнил, что сумеет направить их в нужное ему русло… но не всякий, схвативший дракона за хвост, имеет основания кричать, что поймал его…

– А дальше?

– Дальше окраинные деревни постепенно бы обезлюдели. Ослабли бы легионы, понеся потери в бесконечных стычках с тварями. И в один прекрасный для Икрома Уша момент несколько “верных слуг императора, видя неспособность наместника справиться с возникшей угрозой”, – с видимым удовольствием процитировал наместник, – “решились бы взять в свои руки всю полноту долга перед Высоким Троном”. Это уже из письменного стола самого Икрома. Он, видно, в свободное от заговора время развлекался таким образом – составлял воззвания к народу.

– А кто еще был замешан? – спросил Хорин.

– Многие, – вздохнул наместник. – На моем столе лежит свиток длиной уже под сажень… и к нему все время добавляются новые имена. Теперь, когда победитель определен, каждый спешит засвидетельствовать мне свою преданность… и купить целость своей головы парой-тройкой других.

– Я вот другого не могу понять, – неожиданно сказал Шах. – Вы почти с самого начал были в курсе всей этой истории… и спокойно смотрели, как ваш сын сует голову в пасть дракону?

– Разумеется, я наблюдал за ним, – отозвался соул Дома Пенных Волн, – издалека… но готовый вмешаться, буде возникнет необходимость. Моему мальчику, – на этот раз улыбка наместника таила в себе оттенок печали, равно как и ответная улыбка Хорина, – когда-нибудь все равно пришлось бы становиться мужчиной… а я не вечен и не всегда смогу помочь ему из Великого Сонма. И ведь согласитесь, молодой человек, все и впрямь обернулось к лучшему. Хорин увидел новые земли…

– Угу. Запустенье.

– …приобрел новых друзей.

– Но посылать его против черного колдуна!

– Мне очень нелегко далось это решение! – признался наместник. – Но мой личный прорицатель клялся всем своим искусством, что моему сыну – равно как и его спутнику – не суждено пасть в этой схватке. Он не подводил меня до сих пор, и я, – вздохнул наместник, – все же решил рискнуть, хотя это и стоило мне нескольких лишних седых волос.

– Сложнее, – продолжил он, – было определить, куда вы пропали после. Икром, надо отдать ему должное, хорошо постарался, блокируя Хорина от магических глаз.

– Тогда как же вы сумели нас найти?

– Было еще кое-что, – на этот раз улыбка наместника выглядела откровенно лукавой, – о чем не подозревал Уш… и почти никто другой.

– И что же? – с любопытством спросил Шах.

– Ответ на этот вопрос, – медленно произнес наместник, отхлебывая очередной глоток настоя, – находится у вас, молодой человек.

– У меня?!

– На шее, – улыбаясь, подсказал Гирис Лагорио. – На тоненькой золотой цепочке. Шах густо покраснел.

– Любовь, – наставительно сказал наместник, – пусть даже столь мимолетная, это очень великая сила. И нить, соединившая два любящих сердца, оказалась достаточно прочна для моста, по которому смогли пройти две мушкетерские манипулы.

– Пожалуй, – пробормотал Шах, поднимаясь из кресла. – Я лучше пойду.

– Идите-идите, молодой человек, – благожелательно кивнул наместник. – Вас уже давно ждут.

* * *

– Ну что, – весело осведомился Шон. – Соскучился по родному Запустенью, а, малыш?

– Ага, – кивнул Шах, вертя головой. – Вроде того.

Он с удивлением обнаружил, что и впрямь соскучился по толчее на узеньких – и, само собой, немощеных – улочках, толпам людей и нелюди… особенно последних, которых в Забугорной почти что и не попадалось ему на глаза… разноязыкому говору, воплям и грохоту, доносящемуся из распахнутых и болтающихся на последней петле дверей ближайшей таверны.