Молодой человек попытался подняться, но не смог, похоже, его частично завалило камнями. Он подергался немного, и решил отдохнуть, ткнувшись лицом в каменную крошку. Его мутило, и кружилось голова — сказывались последствия легкой контузии. Он какое-то время боролся с головокружением, а потом потерял сознание.

Очнулся от того, что кто-то дергал его за руки и воротник. Сначала испугался, заорал, отбиваясь, но потом услышал ругань Малого и обрадовался, что тот жив.

— Погодь, Алешка, погодь. Не махайся! Сейчас я тебя вытащу, ишь, завалило-то как.

Демид, пыхтел, матерился, гремел кирпичами и дергал, ухватив за подмышки. Наконец, Алексей почувствовал, что ноги свободны и со стоном поднялся на четвереньки. Покачиваясь, думал, стоит ли вообще вставать. Вокруг была темнота — то ли повредил глаза при взрыве, то ли погас последний факел. Молодой человек не знал, что хуже.

— Ты как? — донесся до него голос Малого. — Руки-ноги целы.

Алексей хмыкнул, судя по ощущениям, у него вообще не осталось ни одной целой кости.

— Аркудий где? — прохрипел он, все же встав с помощью Демида.

— Дык, тут же, у стеночки. Ему, видно, по голове осколком прилетело. Но, кажись, живой, сомлел только. Ты-то как?

— И я живой, — буркнул Алексей, не вдаваясь в подробности.

— А я уж думал, все, хана нам. Как грохнуло-то, ровно десяток бочек пороха рвануло. Весь проход, думаю, завалило.

— А факел где? Или я ослеп?

— Так его, как эта штука взорвалась, ветром задуло. Меня на пол кинуло, да шагов пять прокатило. Тебя по стону нашел, а пока до тебя брел, о посланника споткнулся. Думал, мертвый. Ан нет, чую, жив. Ну, я его к стеночке прислонил и тебя стал вызволять.

— Спасибо, Демид!

— Да за что спасибо-то? — отмахнулся Малой. — Давай, лучше со светом разберемся, а то надоело в потемках шарахаться. Да и боязно, вдруг эта дрянь откуда-нибудь вылезет. У тебя вроде, свечка была.

Пока в потемках возились с огнивом, очнулся Аркудий. Сам он был бледен, шатался, но бодрился.

Проход, действительно, завалило, пути назад не было, поэтому двинулись вперед по узкому, зажатому кирпичными стенами коридору. Дрожащий огонек свечи практически ничего не освещал, лишь заставлял метаться по стенам уродливые тени, что после пережитых приключений изрядно нервировало. Шли медленно отчасти из-за опасения какой-нибудь ловушки, отчасти потому что все вымотались.

— Надо бы отдохнуть, — предложил совсем выбившийся из сил Аркудий.

— Так и так придется, — мрачно сказал шагавший впереди Демид. — Кажись, пришли. Тупик.

* * *

Последние два дня Чурила почти не выходил из дома, даже спал вполглаза, вскакивая ночью, чтобы посмотреть на плошку с водой. Из избы отлучился только один раз на встречу со старостой, пристроил Лапшу на «новую службу» и бегом обратно. «Вот пусть-ко теперь тут поторчит, покуда вороны не обклюют», — колдун довольно усмехнулся, вспоминая и эту встречу, и новое украшение своего забора.

Чурила даже снял плошку с полки и поставил в центр стола, но ничего особенного с ней не происходило — обычная вода, в которой плавают мелкие мусоринки, насыпавшиеся с амулета. В силе своего заклинания колдун был уверен, видимо, Алексей еще не воспользовался оберегом. Но беспокойство грызло Чурилу словно жук-короед старое полено. А ну как, оборотень забыл про амулет и вовремя не надел или вовсе потерял? Может, конечно, он еще и не нашел прохода к царской книжнице.

После того как колдун узнал, что пробудилась сила древнего святилища, он совсем потерял покой. Да тут еще возможность появилась и заветную книгу заполучить, и разом со всеми поквитаться: и с попами этими, что костром грозятся, и с людишками, которые своих истинных богов забыли. Он разбудит прежних богов, и кому как не ему быть первым, самым главным волхвом на Москве. Тогда уж он всех своих недругов переберет, которые к тому времени еще живыми останутся. И людишки, что в его сторону плевались на брюхе перед ним будут ползать.

От этих мыслей даже дух захватывало, но Чурила старался не увлекаться и голову сохранять ясной. В колдовстве без этого никак нельзя. Только вот знака все не было. Это беспокоило, но колдун решил подождать еще пару дней, а там он найдет кого послать оборотня проведать.

На третью ночь, как ушел Алексей, Чурила проснулся, словно его кто-то в бок толкнул и охнул. От плошки с водой исходило туманное зеленое свечение. Колдун соскочил с печки, налетел впотьмах на оставленный не у места ухват, ругнулся, помянув недобрым словом домового, не следящего за порядком, подбежал к столу и коснулся дрожащими пальцами края деревянной плошки. Произнес Слово, и вода пошла рябью, заплескалась, затем успокоилась и в ней появилась картинка — лестница, ведущая вниз и колеблющийся свет факелов.

— Ага, — довольно потер руки Чурила. — Нашел, стало быть, вход-то! Ну, молодец, перевертыш, настырный.

Колдун уселся поудобнее на лавку и стал наблюдать. Изображение в воде было мутным и временами дергалось, но разглядеть, что происходит в подземелье, удавалось. Картинка складывалась впечатляющая — мрачные коридоры с низкими сводами, черная жижа, сочащаяся с потолка и выплескивающаяся из-под земли, извивающиеся как гигантские черви щупальца. Чурила то довольно кивал головой, то ахал и хватался за голову — переживал. А когда Алексей снял амулет и одел его на друга, даже зашипел от злости. Ситуация с пробудившейся силой оказалась серьезнее, чем он предполагал, и колдун временами опасался, сможет ли оборотень выбраться из подземелья. Если бы он один был! Чурила на чем свет стоит проклинал дурня перевертыша, который, взяв книги, не побежал прочь, а кинулся спасать своих спутников.

Ночь закончилась. Было холодно, нетопленная со вчерашнего дня изба выстыла так, что изо рта валил пар. Колдун ежился, дышал на озябшие руки, но времени на то, чтобы истопить печь не было. Он уже собрался сбегать накинуть по-быстрому кожушок, как в плошке снова появилось изображение деревянной книги. Картинка странно дергалась, на миг Чурила увидел мрачное лицо Алексея и встревожено воскликнул:

— Это что он там делает-то? Не разобрать никак… Пошто оберег-то снял, дурья башка?

Колдун бормотал, подслеповато щурился, пытаясь понять, что оборотень делает с амулетом. Изображение снова дернулось, пол и потолок стремительно поменялись местами, на мгновение вода в плошке потемнела, а затем яркая вспышка свет ударила в глаза так, что Чурила, отшатнувшись назад, приложился затылком к бревенчатой стене. Раздался сильный хлопок, и деревянная миска разлетелась мелкими щепками.

Сначала колдун лишь озадаченно хлопал глазами, а когда понял, что произошло, взвыл дурным голосом от злости и разочарования.

— Что ж он, стервец, натворил-то?! Олух! Дурень! Жабий выкидыш!

Старик замер, потрясенный случившимся — все его планы и надежды рухнули в одно мгновение. Погибла, возможно, последняя книга древних волхвов. Бешеная ярость застилала глаза кровавым туманом и заставляла беспорядочно метаться мысли. Чурила скрипнув зубами, постарался успокоиться — что толку, исходить бессильной злобой, надо действовать. Не удалось оборотня использовать так, пригодится для другого. Только постараться его сюда заманить. В голову колдуна пришла дельная мысль, и он злорадно ухмыльнулся.