Может быть, Клаудиа позволит ей самой вручить Роберту подарки? Вряд ли. Эшли очень и очень сомневалась в этом. Наверно, самое разумное передать все через Мейсона.

Спускаясь по лестнице, она внезапно увидела женщину и маленького мальчика, восхищенно замершего перед миниатюрным поездом в витрине. Мать, присев на корточки рядом с сыном, крепко обнимала его; оба улыбались. На Эшли с новой силой нахлынули воспоминания. Слезы заструились по лицу, она облокотилась на перила, борясь с поднимающейся в душе яростью. Как долго еще будет продолжаться эта мука? И как долго сможет она мириться с таким положением вещей?

– Я же просил вас ни в коем случае не звонить мне из офиса, – раздраженно сказал Коллин. Зажав трубку плечом, он взял аппарат и перешел вместе с ним на кушетку. – Проклятие! Это слишком рискованно. Наш разговор могут подслушать.

– Я не в офисе, – объяснил Вильям Мак-Никол. – Я дома. Пришлось сказать секретарше, что у меня срочные дела в городе.

Коллин мгновенно ощутил острый укол беспокойства.

– Случилось что-нибудь важное, раз вы не стали ждать до вечера?

– Я решил, что вам следует узнать об этом немедленно. До меня дошел слух о передаче компании в другие руки, – ответил Мак-Никол. – И знаете, кто хочет прибрать нас к рукам? «Холлистер интернэшнл». Так вот просто, по-дружески, при общем одобрении совета директоров, я полагаю.

– По-дружески! Ну и осел же мой братец! – взорвался Коллин. – Я знал, что добром дело не кончится и в конце концов он зайдет слишком далеко. Это ведь его идея, не так ли?

– Нет, это не его идея, – ответил Мак-Никол. – Но похоже, он ничего не имеет против передачи компании.

Коллин почувствовал, что ему нечем дышать.

– Интересно, что ему предложили в обмен на душу? – пробормотал он себе под нос.

– Что?

– Ничего, Билл, ничего. Просто разговариваю сам с собой.

– Я подумал, что вам необходимо это знать.

– Конечно. И отныне я хочу быть в курсе всех событий, которые будут происходить, какими бы незначительными они ни казались на первый взгляд, – заявил Коллин. – Я хочу быть в курсе того, что происходит в «Интерконтинентал ойл», в той же мере, что и Джастин… А лучше даже в большей.

– Сделаю все, что в моих силах, – пообещал Мак-Никол.

Коллин медленно положил трубку. Выходит, Джастин настолько увяз в этих своих махинациях с преступным миром, что готов позволить синдикату проглотить «Интерконтинентал ойл»! «Он зашел слишком далеко, – в гневе подумал Коллин. – Его необходимо остановить. Их необходимо остановить».

Он стоял у балконной двери, глядя в сад, думая о происходящем и пытаясь найти способ предотвратить наглый захват империи отца. И пришел к выводу, что именно Джастин – ключ ко всему. Нужно срочно придумать какой-то отвлекающий маневр. Например, вызвать у деловых партнеров брата недоверие к нему. Причем достаточно сильное, чтобы это заставило их отложить осуществление своих планов хотя бы на некоторое время.

Но как?

Эшли стояла у высокой железной ограды, окружающей городской дом Холлистеров, надеясь хотя бы мельком увидеть сына, когда он будет входить или выходить оттуда. Прошло уже три дня с тех пор, как она отправила свои подарки со специальным посыльным. Отдала ли их Клаудиа Роберту? Или даже не сказали о них? Понимает ли мальчик, что мать ни на минуту не забывает о нем? «Я должна увидеть его», – глядя сквозь железные прутья ограды, в отчаянии думала Эшли.

Внезапно она резко выпрямилась. Парадная дверь распахнулась, показался Роберт. Один, в теплой зимней одежде. Прежде чем спуститься по ступеням, он остановился на крыльце и оглянулся, точно отыскивая кого-то взглядом, но не заметил ее.

– Роберт! – позвала Эшли.

Он завертел головой и в конце концов увидел ее.

– Мамочка! – звенящим от радости голосом закричал мальчик и сломя голову бросился к ограде. – Мамочка… Я знал, что ты придешь!

Эшли сквозь ограду взяла его маленькие руки в свои, переплетя пальцы. Слезы побежали у нее по щекам – плотина, возведенная в душе, внезапно рухнула при виде сына, и все так долго сдерживаемые чувства хлынули наружу.

– Я скучала по тебе, малыш…

– Я тоже, мамочка, – еле слышно ответил Роберт. – Они сказали, что ты уехала навсегда, что я никогда тебя больше не увижу. Но я знал, знал, что ты не забыла меня!

– Никогда в жизни! – заверила его Эшли, пытаясь сдержать слезы. – Я ведь говорила тебе, что скоро мы снова будем вместе. Обязательно будем!

– Когда, мамочка?

– Скоро, малыш. На самом деле скоро.

– Обещаешь?

Эшли прикусила нижнюю губу.

– Будь уверен. – Она помолчала. – Как ты себя здесь чувствуешь, Роберт? Они хорошо относятся к тебе?

Он кивнул, нахмурившись:

– По-моему, да. Но я скучаю по тебе.

– И я скучаю по тебе, дорогой… Но это не затянется надолго.

Тут в дверном проеме появилась Клаудиа Холлистер. И пришла в ярость, увидев Роберта вместе с Эшли.

– Роберт! – сердито окликнула она мальчика. – Иди сюда сейчас же!

– Я разговариваю с мамой, Клаудиа, – ответил Роберт, не двинувшись с места.

– Это я вижу. – Голос Клаудии звенел от ненависти. – А теперь делай то, что я велела!

– Но я хочу поговорить с ма…

– Иди в дом, Роберт, – приказала Клаудиа. – Я сама хочу сказать несколько слов твоей матери.

Роберт тяжело вздохнул, протиснул лицо между прутьями, поцеловал Эшли на прощание, взбежал по лестнице и скрылся в доме. При приближении Клаудии Эшли, сидевшая до этого на корточках, встала.

– Вам было велено держаться подальше отсюда. – В тоне Клаудии прозвучала угроза.

– Роберт – мой сын, – холодно ответила Эшли. – Я имею право видеться с ним!

– Пусть сначала суд предоставит вам это или любые другие права, если сочтет возможным! – отрывисто бросила Клаудиа. – Хотя я бы на вашем месте не слишком надеялась.

– Посмотрим.

– А до тех пор чтобы ноги вашей здесь больше не было! Понимаете?

– Даже слишком хорошо, – ответила Эшли.

– Вот и отлично. – Резко повернувшись, Клаудиа скрылась в глубине дома.

Вцепившись в ограду, Эшли заплакала, не в силах справиться с собой. Когда слезы иссякли, она задышала часто и тяжело, но в конце концов, с трудом переведя дыхание, заставила себя успокоиться. Достала платок из кармана пальто, вытерла глаза и, потрясенная всем происшедшим, побрела по Пятой авеню к Центральному парку.

Боль была такой же нестерпимой, как в тот день, когда у нее забрали Роберта. Невозможно и дальше выносить все это. Она должна вернуть его, должна сделать так, чтобы сын снова был с ней – и навсегда. Если бы только появился свет в конце туннеля, если бы стало ясно, что делать или хотя бы с чего начать!..