Дэвид воспользовался освеженными в памяти сведениями, которые он получил в юности вместе с классом.

— Около миллиона по всему миру, — сказал Дэвид и обратился к замершей толпе: — Мы приглашаем вас на нашу территорию. Однако в здании слишком мало места, поэтому не пытайтесь войти внутрь.

Чтобы подчеркнуть его слова, охранники встали в ряд и взялись за руки. Толпа распределилась по большому саду, но прибывали все новые и новые люди.

— Вы только взгляните на Луну, — сказал Майк. — Как она изменилась!

Теперь Луна стала красной от пыли и повернулась к Земле своей темной стороной.

— Послушайте, она же может сойти с орбиты, — сказал Майк. — Если упадет на Землю, нам конец.

В последний раз Луна поворачивалась к Земле другой стороной четыреста пятьдесят миллионов лет назад, еще до того, как в воде зародилась одноклеточная жизнь. Тогда в нее угодил громадный астероид — на самом деле, малая планета, — и огромный осколок рухнул на Землю. Образовавшийся после ее падения кратер до сих пор оставался самым глубоким на планете. Он получил название Тихого океана.

Теперь никто не сводил глаз с неба. Люди выходили из дома — все хотели увидеть самый грандиозный космический спектакль в истории человечества.

Из общей массы послышался чистый женский голос, прозвучавший, словно в тишине храма.

— «Если пойду я долиною смертной тени, не убоюсь зла»[65].

И хотя голос был полон страха и женщина едва справлялась с отчаянием, хор подхватил знакомые строки и довел их до конца. Слова вырывались из тысяч глоток, чисто и уверенно.

Когда наступила тишина, они долго наблюдали, как искры волнами окатывают новую поверхность Луны.

— Господи, смотри-ка, леди с рыболовными снастями, — сказал Дел.

Он пробрался сквозь толпу к женщине, которая произнесла первые слова псалма.

Дэвид заметил, что она с мужем и детьми принесла с собой невероятное количество приспособлений для ловли рыбы, и подумал, что снаряжение может пригодиться, если тот мир, в который они рассчитывают попасть, окажется неразвитым с технической точки зрения. До сих пор, в каком бы направлении Дэвид ни поворачивал портал, он не видел никаких строений. Он опасался, что, если огромное число людей окажется посреди дикой природы, им придется очень нелегко, в особенности после тяжелых испытаний, перенесенных здесь.

— Красивое зрелище, — раздался голос у него за спиной.

Дэвиду не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это Кэролайн. Внезапно он вспомнил ее нежные руки и мгновения их близости.

— Дэвид, — сказал она, — у меня возникли проблемы с порталом. Он мерцает. Складывается впечатление, что в нем что-то разладилось.

Ужас, подобный молнии, ударил в Дэвида, и он посмотрел на толпу.

— Только ничего им не говори, — сказал он и последовал за Кэролайн в дом.

Глядя на стоящий на мольберте портал, Дэвид сразу заметил произошедшие в нем изменения. Тот стал каким-то тусклым и зернистым.

— Он снова похож на картину.

Класс столпился вокруг мольберта. Им удалось пережить нападение разъяренной толпы, спрятавшись на чердаке и в воздуховодах в крыле для пациентов. Они повели себя очень разумно, погибли лишь двое.

— Прежде чем совершить переход, я хотела дождаться рассвета, — сказала Кэролайн. — Я не могла предположить, что все изменится.

Дэвид не стал говорить, что Кэролайн ошибалась. Впрочем, сейчас не имело смысла никого ни в чем винить.

— Нужно начинать готовить людей к переходу, — сказал он, обращаясь ко всему классу. — Больше ждать нельзя.

Никто не пошевелился.

— Столько людей, один за другим? Через это? — качая головой, спросил Джордж Нунан.

— Я не понимаю, как мы можем им помочь, — добавил Аарон. — Проход слишком маленький.

— Я считаю, что мы должны, — ответил голос.

Заговорила Пегги Тернболл, которая была девчонкой-сорванцом в классе — тогда ее интересовали только охота и лошади. В последние годы она стала поэтом. Ее фальшивым психозом была депрессия. Дэвид смотрел в узкое лицо Пегги, бледное в свете свечей. Сколько продержится это хрупкое создание на дикой природе, куда они скоро отправятся?

В этот момент возникла такая яркая вспышка, что от нее не смогли защитить даже закрывавшие окна одеяла. Снаружи донеслись крики ужаса. Затем раздался такой сокрушительный удар грома, что рассыпались пять последних уцелевших стекол в окнах.

— Болид, — заметил Майк. — Довольно большой. Он упал сразу за горизонтом, так что лучше за что-нибудь держаться.

Началось землетрясение.

Майк схватил Дэвида за руку.

— Если мы можем пройти сквозь эту штуку, нужно начинать!

Землетрясение набирало силу. Люди теряли равновесие, Кэролайн упала на колени. Когда Дэвид подбежал к ней, снаружи раздались крики, и в следующее мгновение застрочил автомат.

— Нет! — закричал Дэвид, но его крик заглушил гром землетрясения, все крыло дома содрогнулось, на стенах появились трещины.

Однако толчки становились все более мощными, и Дэвид опустился на пол, прикрывая своим телом Кэролайн и понимая, что потолок может рухнуть в любой момент.

— Нужно выйти наружу, — послышался чей-то крик, который подчеркнул треск ломающихся оконных рам.

И вновь возникла яркая вспышка, но теперь она сопровождалась жаром, обжигающим открытые участки кожи.

Воздух из легких Дэвида куда-то исчез, и ему показалось, что он умирает.

— Сейчас дом рухнет, — крикнул кто-то, рядом с ними возникли Глен и Майк, и тут все, кто находились в комнате, бросились к дверям.

Глен помог им подняться, и Кэролайн взяла портал.

Когда они подошли к двери, выходящей в сад, стена перед ними рухнула.

— К переднему входу! — закричал Джордж Нунан. — Это наш последний шанс!

Они пробирались через завалы к передней части дома сквозь густое облако пыли, которое мешало правильно выбирать направление, но впереди появился свет. Потом они заметили двадцатилетнюю девушку, на усталом лице которой застыла печаль. Дэвид вспомнил, что видел ее в автобусе.

«Она потеряла свое будущее, заключавшееся в ребенке», — мелькнула у него мысль.

Мучительная боль наполнила все его существо; он подумал не только об этой девушке, но и обо всех собравшихся снаружи людях, о миллионах других несчастных, страдающих без малейшей надежды на спасение через портал.

— Помогите нам, — сказала девушка, взяв Дэвида за руку. — Я только что похоронила ребенка, но я хочу жить. Жить ради него.