— Этот камень, как вы можете убедиться, вообще не обладает электромагнитными свойствами. Можно не сомневаться, что это своего рода обманка. Ее подбросили лорду Харроу, чтобы вывести его из игры.

— Возможно, мистер Айверс, возможно… Но этот камень определенно является орудием убийства. — Скотт наставил на Айви карандаш и проницательно усмехнулся. — Или я должен называть вас мисс?

Залившись краской, Айви устремила негодующий взгляд на своего родственника.

— Эйдан, как ты мог?

— Лорд Барнсфорт ничего мне не говорил, — снова усмехнулся инспектор. — Возможно, я не работаю в престижном лондонском Скотланд-Ярде, но все же я не тупая деревенщина, какой меня, судя по всему, кое-кто считает. Однако вы не волнуйтесь, мисс. Вы не единственная в этом доме допустили подобную ошибку. — Он сделал какую-то пометку в блокноте, — Мне нужно имя фрейлины, которая сбежала с собственностью королевы.

— Это моя сестра, — быстро ответил Саймон, не желая отягощать Айви чувством вины и заставлять бросать на него новые подозрения. — Ее зовут леди Гвендолин де Берг.

До сих пор молчавший граф Барнсфорт подался вперед и спросил:

— Ваша сестра украла камень для вас, сэр?

— На этот вопрос я ответить не могу, сэр.

— Не можете или не хотите?

Саймон видел, что отношение к нему Барнсфорта разительно изменилось. Во время их последней встречи Саймон сумел убедить подозрительного графа, что во время пребывания Айви в Харроувуде не произошло ничего предосудительного. Но теперь, судя по гневным взглядам, которые граф время от времени бросал на него, правда выплыла наружу. Он не мог винить Барнсфорта за эту враждебность и поэтому с трудом разжал сами собой сжавшиеся кулаки. Драка между ними ничего не решит, тем более что их трения не имеют никакого отношения к убийствам.

Стараясь говорить спокойно, Саймон ответил:

— Я не встречался, со своей сестрой с тех пор, как она поступила на службу к королеве. Каковы бы ни были ее мотивы, меня она в известность не поставила. Мы считали, что она появится здесь, в Уиндгейт-Прайори, но пока не нашли никаких следов. — Он снова обратил свой взгляд на камень. — До этого момента. Поскольку тот, кто использовал эту обманку в качестве орудия убийства, обладает настоящим камнем или по крайней мере знает о его существовании.

Барнсфорт и инспектор Скотт обменялись взглядами. Граф был явно полон предубеждений и сомнений, а инспектор вел себя как человек, облеченный властью принимать самостоятельные решения и не поступаться принципами. Он машинально куснул кончик карандаша и сказал:

— Вас, лорд Харроу, наверное, это удивит, но, признаюсь, я уже не так уверен в вашей вине, как раньше. Орудие убийства вам действительно могли подбросить, и ни я, ни мои констебли, ни даже лорд Барнсфорт не смогли отыскать ни одного мотива, который подтолкнул бы вас к совершению этих убийств.

— Можете мне поверить, маркиз, — прорычал граф, — я хорошо искал!

— Господи, спасибо тебе! — воскликнула Айви. — Как я рада, что вы разумный человек, обладающий здравым умом. — Напряжение этого дня сказалось на ее внешности. Она была очень бледна, лоб покрыт испариной. — Значит, теперь вы объявите всем, что лорд Харроу невиновен?

— Невиновен? — Губы графа презрительно скривились. — Это вряд ли.

Инспектор поднял руку.

— Не сейчас!

— Но…

— Боюсь, мисс, кому-то очень нужно возложить вину на лорда Харроу. Уверен, лучше всего убедить преступника, что он добился своего. Лорд Харроу, в научных кругах вы — срой человек. Возможно, вы сумеете помочь нам установить мотив, причем не только убийств. Важно понять, по какой причине преступник захотел подставить именно вас.

— Я уже голову сломал, прикидывая разные варианты, но так ничего и не придумал.

— Тогда мне придется задать прямой вопрос: ваша сестра испытывает к вам неприязнь? Обиду?

— Она…

Саймон отвел глаза. Последние слова, которыми они обменялись, безусловно, были злыми, беспощадными. Но если разобраться, за ее безрассудное поведение он мог винить только себя. Он должен был больше интересоваться ее мыслями, ее чувствами, ее жизнью.

Да, ей было неприятно его вмешательство, но испытывала ли она к нему из-за этого ненависть? Причем ненависть достаточную, чтобы совершить убийство и обагрить руки кровью?

— Нет, инспектор, — уверенно заявил Саймон. — Моя сестра не может быть ответственна за эти убийства.

— У вас нет в этом ни малейших сомнений?

Саймон опять заколебался. Объективно ли он относится к сестре? Или старается защитить ее, как брат, который искренне хотел бы исправить свои прошлые ошибки?

Он оглянулся на Айви… Но что он надеялся услышать от нее? Пожалуй, этого он и сам не знал. Она никогда не встречалась с Гвендолин, не знала, какой у нее характер. Тем не менее в ее огромных темных глазах он увидел уверенность, которой ему не хватало, чтобы ответить инспектору.

— Никаких сомнений.

— Что ж, хорошо. Может быть, если я введу вас в курс дела относительно подозреваемых, вы сумеете помочь нам найти мотив. — Скотт заглянул в блокнот. — Итак, Бенджамин Риверс, Эррол Куинси, Колин Эшуорт, Джаспер Лоубри…

— Джаспер? — вмешалась Айви. — Он ведь жертва!

— Или очень хороший актер, — сказал Скотт и помахал карандашом. — Пока он является единственной жертвой, которой удалось избежать смерти. Он мог имитировать нападение на себя, возможно, зная, что вы уже находитесь на пути в библиотеку. Вы же не заметили никаких следов преступника.

— Джаспер не стал бы лгать! — выкрикнула Айви и добавила уже спокойнее: — Во всяком случае, я так думаю. — Она чуть помедлила и уверенно заявила: — Джаспер не стал бы лгать, и он не мог совершить акт насилия. Это не в его характере.

Нечто отвратительно напоминающее ревность заставило Саймона встать и забегать по комнате. Ему очень хотелось спросить, откуда у нее такая уверенность в этом молодом хлыще, но он вовремя прикусил язык. Сейчас не время для мелочности.

— И вам неизвестно о ссорах между студентами, которые могли бы привести к желанию отомстить? — спросил инспектор.

Айви покачала головой:

— Нет, они… они были дружной командой.

Скотт поправил очки и спросил:

— И у мистера Лоубри не было причин для ревности по отношению к лорду Харроу?

— Ревности? — Айви умолкла, когда до нее дошел смысл вопроса. Она покраснела, но тем не менее упрямо задрала подбородок и уверенно сказала: — Джаспер не знает, кто я. Он считает меня одним из своих приятелей.

Скотт кивнул и записал что-то в блокнот.

— Тогда остаются преподаватели.

— Но это же абсурд! — возмутился Саймон. — Все эти люди — мои близкие друзья и коллеги. Здесь полно других людей. Почему вы их не рассматриваете?