– Ты же позовешь кого-нибудь на помощь, да? – умоляюще прохрипел он. – Ты не можешь бросить меня здесь!

Наконец-то этот идиот начал прозревать. Не знаю, раскаивался ли он в содеянном, или просто боялся, что его секрет будет раскрыт.

– Чтоб ты сдох! – выкрикнул он, окатив пол брызгами крови и слюны. – Тальбот!

Я остановился у подножия лестницы, радуясь уже тому, что добрался сюда.

– Да, я знаю, кто ты, великий и могучий Тальбот! Жаль только, что я не успел добраться до твоей смазливой женушки или доче…

Я выстрелил ему в голову. Из моего многострадального желудка изверглись сгустки желчи, слишком много даже для более чем очевидной пробы ДНК на месте преступления. Шатаясь, я поднялся по лестнице и вывалился прочь из этого дома. Солнце все еще ярко светило, морозец все еще пощипывал, но я чувствовал, что необратимо изменился. Еще одно пятно легло на мою душу. Надеюсь, на том свете есть что-нибудь вроде «Тайда» для отлетевших душ?

Я вышел за ворота на заднюю аллейку. В голове моей царил полный бардак. Я тщетно пытался думать о чем угодно, кроме этой обители смерти, но попробуйте-ка не думать о розовом слоне… в общем, вы поняли.

Не помню, в какой момент Медведь увязался за мной, возможно, после того, как я вышел из-под небольшого автомобильного навеса на заднем дворе Фритци. Но его мохнатая спина под моей рукой была самым приятным и успокаивающим ощущением, из тех, что я испытал за долгое, долгое время. После того кошмара, что мы оба пережили, между нами возникла связь, и нам еще какое-то время предстояло провести вместе.

Когда я, мертвенно-бледный и все еще с глоком в трясущейся руке, вошел в дом, Трейси не сказала ни слова. Зато ее чуть не хватила кондрашка, когда следом через порог прошлепал мой новый друг.

Томми, вскочив с кушетки, кинулся к нам.

– МЕДВЕДЬ! – радостно прокричал он, обнимая пса.

Не знаю, то ли он уже встречал эту собаку, то ли действительно думал, что это медведь, то ли Райан Сикрест ему напел. Когда псина начала облизывать физиономию Томми, Трейси заметно расслабилась.

Я прошел наверх, спрятал пистолет, включил кипяток, начисто оттер руки и упал на кровать, не снимая ботинок и не раздеваясь. В дверь постучали куда раньше, чем я ожидал. Я встал с кровати и вышел на верхнюю площадку в тот момент, когда Трейси отпирала дверь.

– Привет, Джед. Хочешь кофе? – услышал я.

– Майк дома, Трейси? – спросил Джед.

– Джед, что происходит? У тебя встревоженный вид… и зачем с тобой двое охранников?

– Я говорил им, что это не обязательно, но они настаивали, – ответил Джед.

– Кто настаивал? В чем дело, Джед? – с большим раздражением переспросила Трейси.

Я спустился по лестнице и приветствовал нашего градоначальника кивком.

– Джед.

Старик кивнул в ответ.

– Он это заслужил, – сказал я.

– Может и так, Майк, но не тебе было решать.

– Кто и что заслужил? Майк, что тут происходит?

Трейси занервничала. Ситуация накалялась.

– Майк, можешь выйти на улицу? – попросил Джед.

Я еще ни разу не видел его столь подавленным. Охранники напряглись, готовясь вступить в бой. Медведь тяжело привалился ко мне и ощетинился. Из его пасти раздался низкий грозный рык. Один из сопровождающих Джеда опустил руку к кобуре, он заметно волновался. Но не мне его винить.

Я положил руку на загривок Медведя.

– Все в порядке, малыш.

Рычание прекратилось, но угрожающая поза не изменилась. Проходя мимо Трейси, я легонько сжал ее руку и сказал:

– Я вернусь.

Я открыл дверь и встал лицом к лицу со своим конвоем.

– Пожалуйста, развернитесь, – потребовал один из охранников.

Я уже собирался было запротестовать. У меня проблемы с подчинением властям, но Трейси уже и так была порядком потрясена. Вряд ли ей стоило смотреть на то, как избивают ее мужа.

Я почувствовал, как на моих запястьях смыкается холодная сталь наручников. Не впервые, надо сказать, но сейчас для ареста было самое неудачное время.

– Куда вы ведете его, Джед? – почти всхлипнула Трейси.

– Мы устроили тюремную камеру в здании клуба.

Судя по поведению Джеда, он чуть ли не сам был свидетелем того, что произошло в доме Фритци. Было очевидно, что он, в принципе, согласен с тем, как я разрулил ситуацию, однако закон есть закон.

До клуба мы дошли в молчании. Я подождал, пока меня не завели в «камеру», и пока охранники не убрались, и лишь после этого заговорил с Джедом.

– Он же был куском дерьма, Джед!

– Я знаю, Тальбот. Я спускался туда. Но ты убил его. Ты ворвался в его дом и убил этого человека.

– Но он похищал и насиловал…

Тут я замолчал. Какая разница, что он делал с зомби? Будь эта девчонка человеком, меня бы уже чествовали как героя.

– Насколько плохи мои дела, Джед?

Старик повесил голову.

– Мы собрали совет, чтобы судить Дургана, а теперь они займутся и твоим делом. Тальбот, они обсуждают смертную казнь.

Я вскинул голову. Мне захотелось возопить к небесам.

– О, чертовски справедливо – моя жизнь за жизнь этого подонка. Я видел, как там у него все устроено. Это был не первый раз.

– Нет, не первый, – мрачно ответил Джед. – Мы обыскали весь подвал. У него была «комната для трофеев» с кучей фотографий и всего остального…

Тут Джед содрогнулся.

– … принадлежавшего другим его жертвам.

– И не все из них были зомби, так? – выдохнул я.

– Вовсе нет, – ответил Джед, слегка зеленея.

– Но это мне не поможет, верно? – угрюмо спросил я.

Джед только покачал головой.

– Я скоро вернусь, принесу тебе что-нибудь поесть.

– Можешь не спешить. Я еще долго не смогу даже думать о еде.

– Я тоже, – сказал Джед и вышел из камеры.

– Добро пожаловать в Шангри-Ла[76], – провозгласил Дурган со своей импровизированной койки, и стал подниматься при помощи костыля.

– Час от часу не легче, – саркастически ответил я.

Развернувшись, я чуть не уткнулся носом в пупок одного из самых здоровенных мужиков, какие мне только встречались в жизни. Даже лишившись одной ноги, он весил как минимум на сотню фунтов больше меня.