Аарон и Патрисия могли быть где угодно. Стерты с лица земли, как будто их никогда не существовало. Что оставляло меня – вскоре – единственным подозреваемым в смерти Харриса Миклера, мое слово против горы улик против меня.

Молча я спустилась с табурета.

Мой телефон в кармане непрерывно вибрировал. Я достала его и с удивлением увидела, что пропустила дюжину звонков: от родителей, от Джорджии, от Сильвии…

Все они, вероятно, хотели поздравить меня со статьей в газете. У меня не было сил разговаривать ни с кем из них.

На моей подъездной дорожке раздался визг шин. Я вздрогнула, когда серебристый бампер остановился в нескольких сантиметрах от моих коленей. Сквозь лобовое стекло седана виднелось разъяренное лицо Ника. Он указал твердым пальцем на меня, затем на пассажирское сиденье.

– Садись, – прочла я по его губам.

Я с тоской посмотрела на силуэт Вероники в окне моей кухни, прежде чем открыть дверь машины Ника и проскользнуть внутрь. Он поставил рычаг на задний ход и нажал на газ, выезжая рысью с моей подъездной дорожки, что-то бормоча, когда мы отъехали от моего дома. Он резко свернул в переулок и остановился на обочине, так и не взглянув на меня.

– Забавная вещь произошла, когда я уехал от тебя. Я позвонил своему командиру, – сказал он, – чтобы сказать ему, что у меня что-то важное, что у меня есть новости. Он сообщил мне, что у него тоже есть новости. Потом он рассказал мне о каком-то пресс-релизе в местной газете. – Ник достал из бардачка газету и бросил ее мне на колени. – Очевидно, я – ничего не подозревающий крутой коп, а мое расследование было просто большим исследованием для твоей книги.

– Все было не так… Это не то, что ты…

– Я отстранен. – Эти слова словно выжгли весь кислород в машине. – В ожидании рассмотрения моим начальством. Они забрали мое дело. И теперь мне придется ждать понедельника, чтобы войти в кабинет своего босса и объяснить, почему я позволил писательнице, лично заинтересованной в этом деле, участвовать в расследовании. К тому времени вся эта чертова история может закончиться.

У меня пересохло во рту.

– Что значит «закончиться»?

– Мой босс взял дело на себя. Он координирует действия с полицией округа Фокьер, чтобы продвинуться по запросу на ордер. Если они смогут получить его завтра, то к тому времени, как я получу доступ к делу обратно, они перекопают это поле и задержат Феликса и Терезу.

– Мне жаль. – Мое извинение слилось с паническим вздохом. – Никто не должен был знать, о чем эта книга. Я отправила ее только своему агенту. Она увлеклась и…

Он повернулся ко мне, в его глазах полыхали ярость и боль от предательства.

– А тебе не приходило в голову, что я доверяю тебе секретную информацию? Что если кто-нибудь узнает, как много я позволил тебе увидеть и услышать, я могу потерять работу?

– Это был твой выбор, а не мой! – Я расстегнула ремень безопасности, развернувшись к нему. Паника уступила место гневу. – Ты пришел ко мне, помнишь? Ты предложил мне помочь с исследованиями для моей книги.

– Ты использовала меня!

– И ты использовал меня! Потому что ты хотел поймать невесту моего бывшего мужа по какому-то надуманному обвинению в похищении, и ты думал, что я смогу достать тебе информацию, которую ты не мог достать сам. Потому что у тебя не было достаточно улик, чтобы допросить ее, а тем более обыскать ее офис или дом. Так что не говори мне об использовании людей!

Он отвернулся и, испустив длинный вздох, уставился в окно.

– Ответь мне на один вопрос.

Он потянулся к своему пальто, доставая что-то из внутреннего кармана. Он бросил это мне в руки. Мой парик с шарфом…

Красивая маскировка, за которой я скрывалась, успешная личность, которой я притворялась все это время, личность, которая должна была держать меня в безопасности и уберечь от неприятностей – все это лежало на моих коленях в беспорядке. Шарф был порван, светлые локоны покрыты слоем пыли. Глаза Ника встретились с моими.

– Что они найдут на этом поле, когда перекопают его?

Он смотрел на меня будто на незнакомку, как если бы видел в первый раз, и ему не нравилась та, кто смотрела на него в ответ.

Когда я промолчала, он завел машину. По дороге назад мы не разговаривали. Он не попрощался, оставив меня у входа в дом.

Когда я вошла в дом, Вероника беспокойно переплетала пальцы, карауля меня у двери.

– Что происходит?

По потолку летал воздушный шар. Дети играли в соседней комнате. Недоеденное мороженое растеклось лужицей на тарелке.

– Мы должны убрать оттуда тело Харриса. Сегодня ночью.

Мы с Никой стояли у открытого багажника Рамонова седана.

Тусклый свет жутковато подсвечивал окружающее пространство, и от этого темнота вокруг казалась еще более зловещей. По крайней мере, на этот раз на заднем сиденье не было спящих детей.

Проскользнуть мимо офицера Родди оказалось не так уж сложно, как могло бы показаться. Я упросила сестру взять детей на ночь, объяснив, что в свете надвигающегося дедлайна мне необходимы для работы полный покой и одиночество хотя бы на ночь. После множества жалоб и посулов с моей стороны она согласилась посидеть с ними. Вероника отвезла их к Джорджии, попутно усыпив в своем «Чарджере», а я в это время маячила в кухонном окне, чтобы офицер Родди и миссис Хаггерти могли убедиться, что я осталась дома. По пути от Джорджии Ника сменила «Чарджер» на машину Рамона, которую я оставила у него. Старый синий седан был гораздо менее запоминающимся, чем крутая машина Вероники или мой минивэн, и если бы седан стал местом преступления и нам пришлось бы разобрать его на запчасти, чтобы замести следы, уверена, никто бы не заметил его исчезновения.

Затем Ника подогнала машину на соседнюю улицу в парк, к месту нашей встречи. Тем временем я достала из пыльной коробки в подвале несколько таймеров для гирлянд, подключила их к лампам в кабинете, спальне и на кухне и запрограммировала на включение и выключение каждые несколько часов. После наступления темноты я завязала волосы в тугой хвост и переоделась в черные легинсы, черные перчатки и черную толстовку. Затем задернула шторы и выскользнула через заднюю дверь, молясь, чтобы по дороге в парк соседи не засекли мои белые кроссовки, пока я кралась через их двор, и не пристрелили меня.

К одиннадцати часам мы без помех добрались до заднего въезда на дерновую ферму.

Воздух был холодным и сухим. Стоя рядом с машиной Рамона, я дышала, выпуская облачка пара, и оценивала наши запасы.

– Зачем у нас в багажнике три тысячи футов целлофановой пленки? – спросила я Нику.

– В магазине была акция.

Я скорчила гримасу.

– И ты решила запастись ею именно сейчас?