– Ты же сказала мне взять полиэтиленовую пленку.

– Я сказала тебе захватить полиэтиленовую укрывную пленку.

– Это одно и то же.

– Нет, не одно и то же. В полиэтиленовую пищевую пленку заворачивают сэндвичи. А в полиэтиленовую укрывную – мертвых людей. Она толще и прочнее. Больше похожа на занавеску для душа.

– Ты говорила не брать занавеску для душа, потому что тогда нас могут заподозрить.

– Зато гниющий труп, завернутый в три тыщи футов пищевой пленки, прямо-таки кричит: «Вы вне подозрений!»

Я схватила лопаты и сунула одну в руку Вероники. Хлопок багажника отозвался эхом на многие мили, покрытая коркой инея земля громко хрустела под ногами, когда мы приблизились к краю поля.

Наши тени пересекли яркие полосы, вычерченные по земле фарами. Ника ткнула землю кончиком лопаты.

– Ты уверена, что мы закопали его именно здесь? Мне кажется, мы копали немного дальше. – Она указала на несколько футов вправо.

– Да, – сказал я, стоя рядом с ней. – Это точно то место.

Я не стала говорить ей, что у меня нет стопроцентной уверенности в этом. На этот раз мы предусмотрительно оставили машину на гравийке, направив фары в поле, чтобы не оставлять на мягкой земле еще один набор следов от протекторов, по которым полиция могла бы отследить машину. Контраст между окутывающей нас темнотой и жутковатым туннелем света, исходящим от машины Рамона, немного дезориентировал. Но нужно было с чего-то начать. И это место казалось достаточно подходящим.

Вероника бросила тоскливый взгляд в сторону громоздкого желтого трактора на соседнем поле.

– Ты точно не хочешь воспользоваться тяжелой артиллерией? Я посмотрела несколько видео на «Ютубе»…

– Мы не будем выкапывать Харриса фронтальным погрузчиком! – Не хватало нам еще и обвинения в краже в особо крупных размерах, вдобавок ко всему прочему. – Он зарыт не очень глубоко. Так что сделаем это вручную.

Ворча себе под нос, Ника вышла на неровную поверхность поля и вонзила лопату в землю.

– Давай покончим с этим. Здесь холодно.

Я выключила фары. Лучше работать в темноте, чтобы никто не заметил света с дороги. Затем отошла на несколько футов от Вероники, ближе к тому месту, куда она показала, на случай, если она была права. Мозоли только-только зажили, но по крайней мере на этот раз у нас было две пары перчаток и две прочные лопаты. В последние пару недель из-за всех этих раскопок и спиннингов я почувствовала себя сильнее, чем раньше, я чувствовала, что способна своротить горы. Наши лопаты в слаженном ритме прорезали почву, две ямы расширялись, сходясь где-то посередине. Вокруг нас росли кучи рыхлой земли, и от этого складывалось ощущение, будто мы продвинулись вглубь сильнее, чем, вероятно, это было на самом деле.

– Куда мы его денем? – спросила Ника сквозь клубы голубого тумана. – На кладбище? Как в твоей книге?

Я подавила смешок между взмахами лопатой. Если мы поступим так, то эта чертова книга точно станет причиной того, что мы окажемся в тюрьме.

– Нет. Мы подержим его пару дней, пока не закончится расследование, а потом вернем его на это же место. Полиция вряд ли получит еще один ордер на раскопки того же участка земли. И земля будет мягкой. Легко копать. Легко прятать, – добавила я, продолжая копать.

– Пару дней? – Ника оперлась на ручку лопаты и провела рукавом по лбу; отвращение явственно читалось даже в темноте. – Рамон убьет меня, когда я верну ему машину. Ты хоть представляешь, как воняет разлагающееся тело? Пищевая пленка может пригодиться в куче ситуаций, но не в том случае, когда нужно поглотить неимоверное количество мерзкого запаха.

Я вогнала лезвие лопаты по самую кромку; яма уже была выше колена.

– В «ДжейСи-Пенни» сейчас осенняя распродажа больших морозильных ларей. Мы можем взять утром какой-нибудь и поставить его в гараж.

Ника мрачно усмехнулась.

– Подумать только, что ты беспокоилась из-за чертовой занавески для душа. Вот морозильный ларь в гараже прямо-таки заявляет: «Серийный убийца».

– Есть идеи получше?

У моих ног что-то стукнуло. Я потыкала в землю кончиком лопаты и наткнулась на что-то твердое. Передвинув лопату на несколько дюймов, я потыкала снова, на случай, если я задела камень.

– Стой. – Ника сморщила нос, ткнув пальцем в землю около себя. Она осторожно принюхалась, резко пахнуло тошнотворно-сладким. – Кажется, я нашла его.

Я бросила лопату, достала из кармана фонарик и направила луч на землю у ног Вероники, отвернув нос подальше от запаха.

– Насколько все плохо?

Она опустилась на колени, чтобы разгрести землю.

– Э… Финли? – в голосе Ники слышались странные нотки. – Когда мы хоронили Харриса, на нем ведь не было джинсов?

Я встала на колени рядом с ней, судорожно разгребая землю вдоль длинной джинсовой штанины. В глаза бросился краешек логотипа «Найк».

– Не было. – Я подавила приступ тошноты. – И на нем точно не было кроссовок.

– Тогда кто это, черт возьми?

– Не знаю, но точно не Харрис. – Я осторожно похлопала по карманам джинсов в поисках бумажника, но в карманах ничего не было. Стараясь держать нос подальше от запаха, я попыталась очистить от земли лицо мертвеца. Тошнота снова подкатила к горлу. – О! О нет. – Я зарылась носом в рукав.

– Что там? – спросила Ника, подбираясь ближе, чтобы посмотреть.

Мутно-белые глаза мужчины были широко открыты. Бледная кожа обвисла, приобретя отвратительный серый оттенок, а в уголках синих губ застряла земля. На его виске темнела фиолетовая дыра.

– Кажется, ему прострелили голову.

Ника резко замерла. Она медленно посмотрела вниз, разгребая землю возле своих коленей.

– Финли? – Она смахнула горсть земли в сторону, матерясь на испанском. Ее голос дрожал, когда она добавила: – Мне неприятно говорить тебе об этом, но здесь еще одна пара обуви. И я уверена, что это тоже не туфли Харриса.

Я поднялась, земля под ногами проваливалась.

Запах становился все сильнее. Глаза заслезились, когда мы откопали еще две пары обуви. Ник был прав. Феликс использовал ферму Стивена в деловых целях. Как свалку для трупов.

– И как нам искать Харриса в таком бардаке?

– Не знаю. – Ника была готова удариться в панику. Ее фонарик метнулся к моему лицу.

– Направь эту штуку вниз, – огрызнулась я, прикрывая глаза. – Я ничего не вижу.

– Что направить вниз? Я ничего не на… – Она как-то неестественно оборвала фразу. Я приложила руку козырьком ко лбу, интенсивно моргая, но все равно не смогла разглядеть ее лица. – Это не фонарик, – судорожно прошептала она. – Кто-то едет!

Мы пригнулись и попытались выглянуть из ямы; ботинки мертвецов впились в наши голени. По гравийке в нашу сторону двигались фары. Фары были квадратными и широко расставленными – из тех, что не хочется видеть в зеркале заднего вида ночью.