В конце концов тайна его ожидания все-таки открылась, но лишь за несколько минут до того, как буквально у ног комполка причалил последний катерок, который должен был доставить его на крейсер «Красный Кавказ». Там, на изгибе усыпанной песком и мелким гравием тропе, появилась доктор Верникова. О предполагаемой гибели Риммы, как, впрочем, и о замужестве ее, ординарец командира полка не знал, поэтому удивление его касалось разве что самого появления «одесской докторши» у причала севастопольской бухты.

– Что ж ты таился, командир? – наедине Жодин по-прежнему обращался к майору на «ты». Пока что он оставался единственным бойцом полка, которому подобное нарушение субординации прощалось. – Назвал бы личность, определил наводку – я бы давно доставил ее сюда. И не к обеду на пирс, а вчера вечером, – по-заговорщицки ухмыльнулся сержант. – Как подобает в подобных случаях.

– Жодин, отойди от греха подальше, – прошипел Дмитрий, направляясь навстречу Верниковой. – Если я заговорюсь, катер попридержи под дулом автомата. Тебя, Злотник, это тоже касается.

– Так я что? – пожал плечами Мишка Минер. – Я завсегда…

– Значит, вы все же уходите на Одессу? – еще издали спросила Римма, лучезарно улыбаясь.

– Разве могло быть иначе?

– Чуть ли не каждый день появляются слухи, что она то ли уже пала, то ли вот-вот падет.

– Лгут, как всегда. Враги выдают желаемое за действительное.

Римма остановилась рядом с Гродовым, руками обхватила кисти его рук и нежно потерлась щекой о щеку, не встретив в ответ ни радости, ни, тем более, страсти.

– Мне ностальгически хочется уйти с тобой, Гродов.

– Об этом не может быть и речи.

– Если честно, я напрашивалась в качестве главврача конвоя, однако меня и слушать не захотели. Севастопольские госпитали и так уже переполнены, а ведь город всего лишь готовится к осаде, к обороне.

Они оба понимали, что говорят не то и не о том. А еще понимали, что им не о чем говорить и с куда большей охотой они попросту помолчали бы.

– Бекетов сообщил тебе, что я вышла замуж?

– Сообщил, естественно.

– Ты говоришь об этом слишком спокойно, почти бесстрастно. Подобный тон обычно ранит женщину.

– А ты чего ожидала?

– Не нужно упрекать меня. Достаточно того, что сама себя упрекаю. Все произошло как-то неожиданно.

– Со мной? – вопрос этот возник как бы сам собой. Однако Дмитрий тут же понял, что не имел морального права задавать его. Выглядело, как удар ниже пояса.

– С ним, – укоризненно уточнила Римма. – С тем, кто считает себя моим мужем.

«Кто считает себя мужем…» – не мог не заметить Гродов.

– Когда я узнала, что санитарный транспорт, на котором должна была находиться, пошел на дно, ты не представляешь, как я восприняла это. Вызвав меня к себе, Виктор, – впервые назвала она имя супруга, – по существу спас меня, вторгся в течение судьбы.

– Вторгся, – машинально как-то повторил Гродов, окончательно теряя интерес и к беседе с этой женщиной, и к самой встрече с ней. – Понимаю. Пытаюсь понять, – заверил ее майор, всматриваясь туда, где на якорных стоянках застыли, словно бы в толщу серого льда вмерзли, красавцы крейсеры.

Катер, который перебрасывал на борт «Красного Крыма» последнюю группу морских пехотинцев, уже вновь взревел мотором и налегке понесся к пирсу. Гродов взглянул на часы: согласно плану операции посадка должна была завершиться в тринадцать тридцать. В его распоряжении еще оставалось двадцать пять минут. К этому времени остальные суда конвоя уже должны были находиться на дальнем рейде и ждать выхода. Впрочем, он знал, что командир конвоя, новоиспеченный контр-адмирал Горшков[38] все еще не прибыл из штаба флота.

– Пытаешься ли?

Дмитрий взглянул на нее с таким же интересом, с каким мужья обычно смотрят на жен, стремящихся сотворить очередной скандал из ничего. «Кто из нас скоропостижно вступил в брак: я или она?!» – изумился он коварству.

– Если честно, я опасалась, что, узнав о моем замужестве, ты примчишься в Севастополь разбираться со своим соперником. Не сомневаюсь, что все это – банальные женские бредни, тем не менее мечтала об этом страстно.

– Ревнивцев в наше время усмиряют окопами, – холодно заметил Гродов. – Да я, собственно, никогда и не принадлежал к ним.

– Просто у тебя появилась другая женщина.

– Источник тот же, полковник Бекетов?

– На сей раз не проболтался, сработала мужская солидарность, но почувствовала: «Ушло мое время». – Она вопросительно взглянула на Гродова.

Что привело сейчас эту женщину на пирс и чего она добивалась, этого Дмитрий понять не мог. Рассчитывала сохранить за собой роль любовницы при обманутом муже? И это, находясь на разных берегах моря?

Штабной «виллис» остановился буквально в трех шагах от них, и из машины появился командир конвоя – среднего роста, поджарый, он демонстрировал прекрасную выправку морского офицера старой закваски, рожденного для балов и парадов.

– Доктор Верникова? Вы здесь?! – удивился Горшков, проходя мимо охладевшей друг к другу пары.

– Это действительно я, товарищ контр-адмирал, – неохотно признала его правоту Римма.

– Вы все же добились у командующего эскадрой зачисления главным врачом конвоя? – на застывшую у козырька руку Гродова контр-адмирал попросту не обратил внимая.

– Владимирский был решительно против.

– Как и я, – не стал скрывать Горшков. – Там предстоит сугубо мужская работа, а вы, с вашим опытом, еще понадобитесь нам в госпитале флота.

Только теперь он с любопытством взглянул на Гродова, причем выглядело все так, что поначалу он не признал в этом майоре береговой обороны командира десантников.

– Оказывается, вы знакомы? – обратился к Верниковой, и майор понял, что командир конвоя и сам не равнодушен к этой женщине. Только сейчас в душе Дмитрия отозвалось нечто, напоминающее то ли ревность, то ли всего лишь досаду по поводу того, что эта женщина способна принадлежать еще кому-то, кроме него.

– Достаточно давно, – обронила Римма и тут же уточнила: – Благодаря нашему общему другу – полковнику Бекетову.

Кажется, имя заместителя начальника контрразведки флота как-то сразу же охладило Горшкова. Он тут же потерял интерес к Верниковой и как можно строже взглянул на майора.

– Полк уже на кораблях?

– Так точно.

– Без происшествий?

– Без.

Он взглянул на приближающийся к причалу катер, сказал: «Кажется, нам тоже пора, майор» и направился к месту швартовки.

Вновь оставшись наедине друг с другом, майор и Римма облегченно вздохнули. Минуты прощания уже не тяготили их, а наоборот, избавляли от еще более тягостного продолжения разговора.