– Думаю, ты должна сама об этом знать, Джина, – резко отвечает Дерик, чем приводит меня в недоумение.

– Что не так? Что я сказала не так? Ты разозлился, – быстро шепчу. Вижу, как он сжимает в кулаке нож, и нервно сглатываю. Где я опять дала маху?

– Прости, если тебе неприятно говорить о молоке, то больше не буду. Не хотела тебя расстраивать и…

– О мужчинах. Ты уже думаешь о мужчинах, Джина? – перебивает меня.

– Эм… нет. Пришлось к слову. Это проблема для тебя?

– Да. Для тебя Жанна была проблемой. Для меня кто-то другой. Меня это выводит из себя, – цедит он.

– Хорошо. Дерик, ты всегда останешься отцом Нандо, и я…

Он резко поднимается со стула, отчего я отодвигаюсь назад, на всякий случай. Напряжённо наблюдаю, как он отходит в сторону, и как поднимаются и опускаются его плечи. Что не так? Ну, что? Он выходит из себя.

– Дерик…

– Дай мне пару минут.

Его глухой голос вызывает у меня очередной приступ вины.

Поднимаюсь из-за стола и медленно подхожу к нему. Моя ладонь ложится ему на спину. Сильные мышцы напрягаются и перекатываются под ней. Боже, я даже забыла, насколько приятны эти ощущения. Его мышцы играли под моими пальцами, когда его бёдра двигались навстречу моим.

Реджина! Остановись!

Моргаю несколько раз, чтобы снять с себя неожиданный дурман.

– Как тебе помочь, скажи, – шепчу.

Дерик поворачивается, и моя ладонь скользит по его спине, затем по плечу. Только хочу убрать руку, но он берёт её и прикладывает к груди.

– Вылечи его, – тихо произносит он.

– Кого? – спрашиваю, вглядываясь в его чёрные, бездонные и полные печали глаза.

– Моё сердце, Джина. Оно болеет. Не болит, а болеет.

– Дерик…

– Мне не следовало говорить тебе о своих страхах. Теперь я для тебя всегда буду чудовищем, убийцей, ублюдком…

– Нет, – отрицательно мотаю головой и делаю шаг ближе к нему. – Нет. Это неправда. Ни один человек просто так не становится чудовищем. Его делают таким люди, окружающие его. И пока чудовище само не поймёт, что это всего лишь навязанные извне мысли и чувства, не принадлежащие ему, оно не сможет принять себя нормальным. Абсолютно нормальным. Сложности случаются, Дерик. На тебя было оказано невероятное давление со всех сторон, а ещё я со своими истериками. Это мне следует извиниться перед тобой. Я обещала тебя поддерживать, но в какой-то момент поддалась своим страхам и забыла о тебе. Но я здесь, с тобой. И пока ты не укажешь мне на дверь, я буду рядом.

– Разве тебя не пугает то, в чём я признался? Я жажду убивать их, Джина. Каждого. Сейчас мне хотелось придушить тебя, чтобы быть последним, кто знал тебя.

Сглатываю от очередного ужасающего признания.

– Пугает. Ты прав, меня это пугает. Но я боюсь не за свою жизнь, а за твою. Ты всегда винил себя в том, в чём абсолютно не был виновен. Ты взял на себя ответственность за ошибки других людей, и они тебя погубят, Дерик. А это… насчёт меня, то существует причина, правда? Ты скажешь мне о ней?

– Я не могу свыкнуться с мыслью, что кто-то другой будет рядом с тобой и Нандо. Не хочу другого мужчины в его жизни. Не хочу, чтобы мой сын видел, что его отец не смог дать его матери то, что она заслуживает, значит, и он когда-нибудь тоже не сможет. Всегда будет видеть перед собой плохую модель семьи, в которой для его отца нет места в сердце его матери.

Никогда бы не подумала, что Дерика это так волнует. Конечно, он всегда резко реагировал на Германа, Калеба или Дина, но, чтобы его настолько задевало это, даже не представляла. И внутри меня снова появляется надежда на нечто большее, но в то же время я знаю – это скандально, невозможно и недопустимо.

– Я не имею права разрушать твоё будущее, Джина. Умом я это понимаю, но эмоции перебороть не могу. Со мной такого ни разу не происходило. Раньше я мог терпеть, сцепив зубы, молчать. Теперь нет. Я устал быть в тени для тебя. Устал быть лишним для всех. Устал от постоянной недосказанности. Я пригласил тебя на ужин, Джина, чтобы мы обсудили то, как будем жить дальше. Ты, я и Нандо. Мне не нужна невеста, жена и ещё дети. Мне нужен мой сын, и ради этого я готов на многое, – добавляет он.

– Ты готов перечеркнуть свою личную жизнь из-за Нандо? – шепчу я.

– Да. Полностью, но только если ты тоже так сделаешь. Я могу заставить тебя, Джина, но не позволю, чтобы твои прошлые страхи из-за твоего отца причиняли тебе боль. Ты боялась, что отец твоего ребёнка бросит тебя ради другой женщины, забудет, оставив одну. И я воплотил их все. Сделал так, чтобы ты меня возненавидела, как своего отца. Я прошу прощения за то, что не смог сразу всего этого понять и принять. Мне было крайне сложно разумно мыслить, когда дело касалось тебя, но сейчас я рядом. Будешь ли ты рядом со мной?

– Буду, – моментально отвечаю.

– Тебе нужно подумать, потому что это серьёзное решение. Отказать себе во всём во благо сына, – хмурится Дерик.

– Нет, мне не нужно думать. Сын у меня на первом месте, да я и не планирую заводить более отношений. Я знаю себя. И знаю, что не хочу, чтобы Нандо чувствовал себя брошенным, как я или ты в прошлом. Он должен расти в здоровой атмосфере, с разумными родителями, которые хоть и не живут вместе, но уважают друг друга. Я готова пойти на любые уступки и отказаться от мужчин. На самом деле это для меня будет довольно легко, – убираю свою руку с груди Дерика и отхожу.

– Легко?

– Да, именно так. Не могу представить, чтобы какой-то мужчина дотронулся до меня. Это вызывает отвращение… не знаю, как это описать. Опять вернусь к груди и скажу, что, если кто-то другой коснётся её, я убью его. Моя грудь принадлежит Нандо, и представить, что ему придётся обхватывать губами мой сосок, который был в чужом рту, я не могу. Фу, гадость, – меня передёргивает. – Ты не считаешь это просто неприемлемым? Ладно, если бы это был ты. У вас одна кровь с Нандо. Но кто-то другой… нет… нет, никогда. Вероятно, когда Нандо вырастет, то мы оба сможем двигаться дальше, а пока я готова замереть в этом состоянии, – говорю и, бросая на Дерика взгляд, замечаю довольную улыбку, которую он сразу же прячет. Он настолько сильно доволен моим ответом и согласием? Странный Дерик. Нет, я его вряд ли пойму когда-нибудь.

– Хорошо. Ты голодна или наелась? – он меняет тему, и я смотрю на стол.

– Наелась.

– Не хочешь прогуляться со мной? По саду? Ночью самая комфортная погода в такую жару, – предлагает Дерик.

– С удовольствием. И мне не придётся толкать коляску, – смеюсь я.

– Можешь толкать меня, – он протягивает мне руку, и я вкладываю в неё свою.

Украдкой смотрю на Дерика, и сердце готово разорваться от нежности. Теперь ему явно абсолютно комфортно. Неужели, всё дело было в мужчинах? Это же глупо. Он должен был знать, что я не прыгаю из постели в постель, как Инга. Я отличаюсь от неё, да и секс для меня нечто очень личное. На самом деле я не могу никого представить в своей постели, кроме Дерика.