Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она сделала еще одну попытку, но нет, опять бросила.
— Не могу.
Мимо нас проходило немало матросов и солдат всех национальностей. Шли они по двое. Перед нашим кафе замедляли шаг и пялились на эту женщину с распущенными волосами и каким-то глупым, испуганным лицом.
— Пожалуй, тебе надо выпить кофе, хорошего, крепкого кофе, — предложил я.
— Почему именно кофе?
— Хороший кофе, от него всегда лучше.
В нескольких метрах от нас стоял официант, отвернувшись в сторону порта, но ни на минуту не теряя нас из виду. Я заказал ему кофе.
— Но почему? — снова удивилась она. Официант принес кофе. Он оказался не слишком хорошим, чуть теплым. Она сделала маленький глоток и вдруг с отчаянием в голосе, будто вот-вот расплачется, пожаловалась:
— В этом кафе все плохо. Мороженое было никудышное.
— Ничего не поделаешь, так уж здесь во всем городе. Если мороженое плохое в каком-то одном кафе, значит, оно плохое во всем городе, во всех городских кафе. Ведь все кафе снабжает один и тот же мороженщик.
— А как насчет кофе?
— Вот кофе, — ответил я, — это совсем другое дело. Если хочешь, можно заказать, чтобы его приготовили нам прямо в кофеварке с фильтром.
— Ой, лучше не надо, — запротестовала она.
Взяла сигарету. Но зажигалка упорно не хотела подчиняться. И она долго жалобно вздыхала. Я вытащил у нее изо рта сигарету и зажег. Обычно она никогда не огорчалась из-за такого рода мелких неприятностей и никогда ни на что не жаловалась. Теперь курила, скривив губы от отвращения.
— Уж лучше бы мы остались на яхте, — пожалела она, потом добавила: — Вот всегда так, стоит только сойти на берег.
Я почувствовал, как лицо у меня буквально перекосилось от неудержимого смеха. Она этого даже не заметила.
Перед нами тянулась улица, заполненная до краев. Автобусы, автомобили и грузовики в адском шуме плотными рядами проплывали мимо террасы.
— Больше никогда не сойду на берег, — пообещала она.
— Ничего не поделаешь, все равно придется, — возразил я, — в Дагомее, у этих Эпаминондасовых эве.
Она улыбнулась мне так приветливо, как только смогла.
— Я просто уверен, что у нас все получится, — продолжил я, — будем охотиться на куду, в общем, развлечемся в свое удовольствие. Самая большая ошибка, какую обычно совершают люди, происходит как раз оттого, что они слишком мало развлекаются. Нарядимся, я надену пробковый шлем, нацеплю темные очки, брюки-галифе, а тебе повешу небольшой такой ягдташик, он нам очень пригодится в случае, если мы совсем падем духом.
— Не хочу, — упрямилась она.
— Я буду с тобой разговаривать, — пообещал я, — по вечерам, в палатке, а где-то рядом будут рычать львы. Возьмем с собой Эпаминондаса?
— Нет.
— Я буду с тобой разговаривать, — еще раз пообещал я.
— Нет, — снова возразила она, — нет больше никаких куду.
— Да их полным-полно, куда ни глянь, кругом куду, — не согласился я, — просто ты в этом ничего не смыслишь, вот и все.
— Теперь, — призналась она, — я жду уже вовсе не его.
— Всегда чего-нибудь ждешь, — изрек я, — иначе не получается. А когда ожидание слишком затягивается, приходится менять цель и ждать того, кто явится поскорей. Вот куду, они как раз для того и существуют, чтобы не долго ждать, так сказать, скрашивать ожидание. Тебе бы не помешало к этому привыкнуть.
Она промолчала. Разговаривать было очень трудно, приходилось почти кричать. Через равные промежутки времени, отмеренные светофорами, на нас обрушивался настоящий шквал невообразимого шума. Сотрясались дома, обрывались все разговоры.
— Мне очень хочется с тобой поговорить, — продолжил я, — только ты все еще не можешь идти. Тебе бы надо выпить чашечку хорошего, крепкого кофе.
— Нет, — упрямилась она, — не хочу никакого кофе.
Я снова подозвал официанта. И объяснил ему, что ей необходимо выпить чашечку настоящего крепкого кофе.
— Это она, — заговорщически сообщил я, — та самая женщина с «Гибралтара».
Он так и остолбенел от изумления. Но сразу же, не сомневаясь ни секунды, поверил. И, будто это было достаточно веским обещанием, заверил, что немедленно сварит ей в отдельной кофеварке с фильтром настоящий крепкий кофе. На это потребуется от силы минут десять, не больше. Я сказал, что мы подождем. А вот она была совсем другого мнения.
— Хочу вернуться на яхту, — потребовала она.
Я сделал вид, будто даже не услыхал ее слов. Те десять минут, что мы прождали кофе, она ужасно страдала от шума.
— Какой смысл ждать, — капризничала она, — уверена, что и кофе будет тоже никудышный.
Ей хотелось, чтобы все было никудышным, чтобы все шло хуже некуда. Мне показалось, что она вот-вот закричит, я взял ее за руку и крепко сжал, чтобы помешать закричать. Официант заметил ее нетерпение. Снова подошел к нам, и я еще раз повторил, надеюсь, кофе будет и вправду что надо. Он ответил, что самолично занимается его приготовлением, что вода уже греется и он делает все, что в его силах. Она улыбнулась официанту, но так, будто хотела дать ему понять, что во всех несчастьях, что свалились ей на голову, виноват только я один и она прекрасно понимает, что он здесь совершенно ни при чем.
— Наверное, уже готово, — сказал он, — сейчас принесу.
Исчез и почти тотчас же, почти бегом, вернулся с кофеваркой. Теперь надо было подождать, пока весь кипяток просочится сквозь фильтр с кофе. Я стучал по фильтру, чтобы вода стекала поскорее.
— Так ты только все испортишь, — огорчилась она.
Я попробовал кофе. Он оказался отменным. Она взяла у меня из рук чашку и выпила ее залпом. Но было слишком горячо, она обожглась и снова жалобно застонала.
— Отличный кофе, — похвалил я.
— Не знаю, мне хочется поскорее уйти отсюда.
Я заметил, что ей не мешает привести в порядок волосы. Она обвязала голову шарфом.
— Куда бы тебе хотелось пойти?
Она вскочила со стула, в глазах стояли слезы.
— Ах, сама не знаю, сама не знаю.
— Хорошо, тогда пойдем в кино.
Я взял ее под руку. Она уронила шляпу. Мы вышли на широкую улицу, что вела к пляжу, в направлении, диаметрально противоположном порту. Там не было никаких кинотеатров, это сразу бросалось в глаза, то был квартал деловых контор и банков. Она этого даже не заметила, она вообще ни на что не глядела. Улица была тихой и спокойной, выходила в парк, который был виден издалека. И вызвала у меня желание снова вернуться на бульвар. Так мы прошли минут десять, потом я повернул назад.
— Ты сам не знаешь, чего хочешь, — проговорила она.