— Как, вы говорили, вас зовут? — вперила она в меня свои синие глазищи. Никак не «говорили». Последний раз, кажется, я был уродом в её устах.

— Айгесстидэйзамирз, — представился я своим полным именем, учтиво склонив голову, — но здесь все зовут меня мистером Гессом Тидэем. И прошу прощения за неподобающее поведение на дороге.

Марселла улыбнулась и закатила глаза.

— Будем считать, мы квиты. Я тоже там не веером обмахивалась, а хотела свернуть вам шею.

Я не ошибся. Прямолинейная. Настоящая. А Орландо — полный дурак. Возможно, однажды он поймёт, что за жемчужина ему досталась. Лишь бы не было поздно.

— Итак, что вы говорили о Фолионто?

Девушка сделала глоток чаю, который разлил по чашкам невозмутимый Джако, и кинула насмешливый взгляд на Орландо.

— Здесь, на Фрее, бродит много легенд и сказок, связанных с механическим замком. Он живёт своей жизнью, никому не мешает, но неизменно притягивает к себе внимание. Здесь и на Цилии многие немножко Фольи, и в ком есть хоть капля родственной крови, хоть раз, но крутились вокруг этих стен. Он подпускает к себе. Кого-то ближе, кого-то не очень. А некоторых призывает, и нет тех, кто смог бы отказаться от его зова. Мы с Орландо были из этого меньшинства. Тогда, шесть лет назад. Ему двадцать, мне — едва стукнуло четырнадцать. Но Фолионто позвал, и мы пришли. Жаль, так и не смогли разгадать его загадку. Не сумели распахнуть двери. Увидеть тайну. Орландо, хоть и потомок, и владелец, наверное, не знает: Фолионто зовёт не просто людей. И притяжение не приходит само по себе. Он кличет только пары. Мальчика и девочку. Юношу и девушку. Мужчину и женщину. Лишь так. И никак иначе. Фрейцы говорят: Фолионто позвал, чтобы связать пару. Они считают, что это знак. Что те, кого он зовёт, подходят друг другу идеально. Это своего рода благословение. Он никогда не делает этого дважды. Один-единственный раз. Говорят, замок откроет двери только паре. Влюблённым. Потому что его создали те, кто любили друг друга беззаветно.

Она снова стрельнула глазами в Орландо, но тот не смотрел на девушку. Хмурился. Поглядывал на Джако. Склонив голову, пялился на Рени. Даже не хватило сил злиться на него, потому что после слов Марселлы на меня снизошло спокойствие.

А ещё пришло озарение. Я точно знал, что хочу сделать. Предчувствие, предвидение, блажь — мне было всё равно. Иногда одна-единственная идея захватывает, берёт в плен, и не отпускает, пока ты не реализуешь её. Я просчитывал ходы и выстраивал стратегию, вынашивал план и думал, кто может стать моим союзником.

— Что же касается покушений на тебя, Орландо, — донесся до меня, словно издалека, Марселлин голос, — я подумала и, наверное, знаю, в чём дело.

Усилием воли я вынырнул из своих бурлящих мыслей. Увидел, как подалась вперёд Рени. Как насторожился Джако. Как внимательно посмотрел на девушку горе-жених.

— Недавно моей руки у отца просил другой человек. Не побоялся. Ведь о том, что я помолвлена с сыном самого дона Педро, здесь знают, наверное, даже коты и собаки. Естественно, отец отказал ему. Сказал, что это нерушимое обязательство, дело чести и прочие высокопарные вещи. И получил ответ: нет нерасторжимых обещаний; есть цепь необратимых событий, которые могут всё изменить в одночасье. Никто не понял, что он хотел сказать. Но сейчас, я думаю, он нашёл способ избавиться от самой главной причины, по которой ему отказали.

Марселла криво улыбнулась. Стойкая девочка. Другая бы на её месте уже расплакалась.

— Но раз семья Фольи не умеет держать слово, может, это и к лучшему. Зато ты останешься жив, Орландо. Я позабочусь об этом. Думаю, после моего разговора, больше никто не посмеет обидеть тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив. А раз тебе так неприемлема мысль о том, чтобы связать со мной судьбу, не стоит себя ломать. Может быть, всё к лучшему.

Она встала и, кутаясь в одеяло, зашарила глазами по комнате, пытаясь, наверное, сообразить, где находятся её вещи. Вряд ли они высохли. И, я был глубоко убеждён, что девушке сейчас не стоило уходить.

— Не спешите, — я мягко, но настойчиво усадил Марселлу на стул, — никогда не делайте ничего сгоряча. Возможно, всё не так уж и плохо, как вам кажется.

Увы, — горько рассмеялась девушка и провела рукой по всклокоченным тёмным кудрям, — я бы хотела обмануться, но я же вижу…

Она посмотрела на Рени, и столько тоски было в её взгляде, что даже камень смягчился бы. Но Орландо, кажется, из могильной плиты сделан. Молчал. И на лице его никаких чувств не отразилось, кроме задумчивости. Он тоже о чём-то думал своём — слишком глубоко, чтобы улавливать нюансы.

— Вы не то видите, — улыбнулся я и погладил Марселлу по руке. Сочувствующе и ободряюще. У меня ещё один вопрос: что означает красная стрела?

Девушка растерянно захлопала ресницами. В глазах мелькнул ужас.

— Предупреждение. Кровная месть. Вызов, — лепетала она помертвевшими губами.

— Он взял её, да?.. Прикоснулся?..

— Не совсем, — попытался её успокоить. — Стрелу взял я. Это играет роль?

Марселла перевела дух и прикрыла глаза. Кивнула еле заметно.

— Да. Это немного меняет всё, но не устраняет опасность. Он… не остановится. Поэтому я и сказала: всё к лучшему. Орландо официально разорвёт помолвку, женится на другой — и всё уже не будет неважно.

Она снова посмотрела на Рени. Я кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. И как только Марселла перевела на меня глаза, медленно произнёс очень важные для меня слова:

— Не женится. По крайней мере, не на этой девушке, — только я видел свет невыносимой, отчаянной надежды, блеснувшей в глубине синих глаз. — Рени — моя жена.

Я слышал, как остановилось время. Чувствовал, как окаменел Орландо. Уловил радость Джако. Поймал растерянность на лице моей самой дорогой и единственной, любимой и прекрасной женщины. Видел, как прорвало плотину напряжения — две крупные слезинки зависли на ресницах и покатились по щекам Марселлы. Их никто не заметил — проворная ладошка стёрла следы слабости мгновенно.

А я шагнул к той, в чьих глазах отражался мир. Взял её ладонь в свою руку. Поцеловал нежно пальцы и под гробовое молчание и ошеломлённые взгляды вывел её из дома.

— Гесс… — как приятно слышать её голос. Я не скрываясь и с удовольствием зарылся носом в её волосы.

— Не говори сейчас ничего, — попросил, упиваясь её запахом, купаясь в золотой ауре. — Скоро. Очень скоро я объясню тебе всё. Доверься мне.

И она доверилась. Прижалась, расслабилась в моих руках. Маленькая и хрупкая. Моя. Та, без которой нет жизни. Та, ради которой я готов пройти сквозь все миры и пространства.

* * *

— Ты хорошо это придумал, — всё же говорит Рени, пока я провожаю её домой. — Орландо был в шоке.

Она смеётся, смущённо покачивая головой, а я лишь загадочно улыбаюсь: пусть заблуждается. Мне это только на руку сейчас. Вынужденный день безделья. Небольшая пауза. После гонки последних дней, когда многие падали замертво, едва доползая до постелей, передышка кажется бесконечной. По привычке хочется бежать и что-то делать.