Вечерело, Тэо поглядывал на ползущие от зданий тени, которые теперь пересекали проспект.

– Налево. – Бланка остановилась там, где от проспекта отходила перпендикулярная узкая улочка. – Сюда. Уже очень близко.

– Даже не буду спрашивать, уверена ли ты. – Лавиани повернула в нужном направлении, кинув последний взгляд на грандиозный купол, в сторону которого они шли несколько часов. Теперь он торчал точно гора, довлея над кварталами, и Тэо гадал, что же это за здание.

Налетел ветер. Внезапно холодный, острый, точно корд – ударивший по лицам, проникающий под одежду, поднявший невесть откуда взявшуюся пыль, попытавшийся засорить глаза.

Темно-лиловая туча, все это время нерешительно топтавшаяся на дальней границе Аркуса, словно бы сомневаясь в том, что она собиралась сделать, наконец-то пришла в движение, поползла в их сторону с неотвратимостью скатывающегося с горы булыжника.

Все быстрее и быстрее. Уже была видна серая стена дождя, скрывавшая за собой шпили дальних башен, делая их истонченными и словно бы талыми. Но прежде, чем мир померк, из последней бреши мечом ударили закатные солнечные лучи.

Тугие, упругие, жгучие и яростные. Они вызолотили весь город, каждый из мраморных блоков, шпилей, наверший, пилястр, карнизов, балясин, колонн, ступеней, контрфорсов, балюстрад, барельефов. Дома, дворцы, мосты и фонтаны. Один миг – и Аркус превратился в невероятное сокровище. Драгоценность из сказки.

Даже Лавиани ахнула и остановилась с открытом ртом, щурясь от блеска, от золотого сияния, от бледно-фиолетовых искр, которые то и дело полыхали на мраморных прожилках.

А затем все мгновенно прекратилось. Исчезло, словно кто-то могущественный щелкнул пальцами и солнце погасло. Спряталось за наползшей тучей.

– Далеко еще? – Лавиани очнулась от наваждения, ускорив шаг, хотя у нее перед глазами все еще золотились воздушные арки и переброшенные через небо мосты между башнями.

– Здесь. – Бланка резко остановилась, и Тэо чуть не сбил ее с ног. – Это здесь. Она рядом.

– А ты, что скажешь, мальчик?

– Пора тебе уже начать доверять ей, – ответил Пружина, также чувствующий статуэтку.

Они разглядывали строение с массивной колоннадой, напоминающей слоновьи ноги, и длинными крыльями-пристройками, уходящими по обе стороны от основного здания. Лестница, что вела к бронзовым, потемневшим от зелени дверям, насчитывала больше сорока ступеней.

– Огромный, – оценила Шерон, ставя ногу на первую ступень, но Лавиани вытащенным из ножен фальчионом, выставленным на пути девушки, закрыла той дорогу.

– Не торопись, указывающая. Не торопись. Он там, конечно, один, но рыбацкие ножи вещь довольно неприятная. Поглядывайте по сторонам. – Она покосилась на Бланку и добавила, не скрывая сарказма: – Ну, те кто может.

На лестнице их застали первые дождевые капли и, стоило им войти в мрачный, холодный зев здания, как мощный ливень стеной обрушился на город, улицы, крыши и мостовые.

Из-за свирепствующей снаружи непогоды внутри властвовал густой полумрак, и тусклый сумеречный свет, льющийся в окна, совершенно не помогал видеть. Тэо стоял на месте, надеясь, что глаза через какое-то время привыкнут, и чувствовал тяжелый запах сырого камня, слушая, как шумит дождь и как вода стекает с подоконников на пол, падает сквозь крышу, которая оказалась не так уж надежна, как это думалось прежде.

Вода капала с высокого потолка, сочилась, лилась потоками, на полу быстро появлялись лужи, разрастались, сливались между собой во все более крупные. На миг Тэо испытал странное чувство, словно он снова в разрушенном дворце Скованного, разве что море не рокотало под стенами.

Такие же тени, такой же свет, такое же запустение.

Словно другой мир. Настоящий. Сильно отличающийся от прекрасной внешней картинки фасадов. Теперь он мог поверить, что прошло много лет с тех пор, как здесь жили люди и заботились об этом дворце. Хотя упадка все равно не хватало для нескольких эпох – слишком все цело и слишком чисто.

Бланка нетерпеливо пошевелилась рядом, не понимая, отчего он остановился, но не стала ничего говорить. Он уже заметил, насколько она не капризна. Никогда не жаловалась, не просила поблажек из-за своего увечья и не обвиняла других.

Даже удивительно, что это родная сестра человека, приказавшего убить Хенрина. Она совершенно не была похожа на своего избалованного жестокого брата, и Тэо надеялся, что не ошибается в своем мнении о ней.

– Долго вы будете стоять? – прошипела Лавиани, даже не оглянувшись на акробата. Все ее внимание занимал укутанный полумраком трапециевидный зал размером с хорошее поле, на котором полководцы не постыдились бы провести генеральное сражение. Она стояла, напружинившись, прищурив глаза. – Боитесь споткнуться?

– Это довольно легко, если ты слеп, – напомнила ей Бланка.

– Как я могла забыть… Где?

Госпожа Эрбет поняла, о чем ее спрашивают.

– Впереди и… справа.

В зале вдоль стен стояло множество мраморных кубов, небольших, как раз чтобы на них могли усесться люди. Кубы ярусами поднимались вверх, формируя ряды.

– Что-то вроде совета, – предположила Шерон.

– Да плевать.

Лавиани померещилось, что между двумя дальними тумбами, на самом верхнем участке какое-то движение. Она дернулась, сделала несколько резких шагов в том направлении, покрепче сжимая рукоять фальчиона, но поняла, что глаза ее обманывают. В этом заброшенном месте тени, казалось, жили своей жизнью, и даже ее ночное зрение, окрашивающее мир во все оттенки серого, поддалось разыгравшемуся воображению и подсунуло несуществующий образ.

– Вот уж точно у страха глаза велики, – проворчала она и сказала неожиданно громко, так, что Шерон, не ожидавшая подобного, вздрогнула: – Лучше бы ты вышел! Лучше бы вышел! Отдай, что забрал, и обещаю, что не вышибу из тебя душу!

Ответом ей была тишина. Лавиани пожала плечами, словно не больно ей хотелось оказывать столь большую услугу:

– Ну, как знаешь!

Зал расширялся, непогода усиливалась, и дождь на улице превратился в настоящий водопад, капли, падающие с небес, шумели, словно за стенами собрались миллионы рассвирепевших шершней.

– Здесь могли одновременно собраться сотни человек, – тихо сказал Тэо.

– Тысячи, – ответила Бланка и пояснила: – Я слышу, как расходится звук. Много места.

Они пересекли его весь из конца в конец. Лестница вела вверх, за ней, справа, был единственный выход – в высокий коридор с звездами-выемками на потолке. Стоило пройти лишь тридцать шагов, как они увидели лежащую на полу статуэтку.

– Ха! – Лавиани подняла ее и, заметив, как дернулась Бланка, словно ей дали пощечину, перевела взгляд на Шерон. Указывающая кивнула.

Сойка закатила глаза, но не стала спорить и сунула Арилу в руки слепой. Та втянула воздух сквозь сжатые зубы, прижимая к себе сокровище. Ее мир начал проступать из вечного мрака, обретая контуры и объем.